Уже пять лет, как с нами нет Кира Булычева... Всем, кто его любит и помнит, небольшая новелла, написанная под его сильным влиянием. Своего рода, это еще одна "Сказка о дружбе"...
Глава 1. Антон
Волна за волной накатывалась на щебенку, крымское солнце уже в 10 утра пекло нещадно. Из репродукторов на пляже пели свою «феличиту» про счастье Аль Бано и Ромина Пауэр. Антон занял удобное место на шезлонге и разделся. Экипирован он был «сообразно эпохе»: джинсы «Montana», кроссовки «Puma», майка «Lacoste» в широкую поперечную полоску и очки с большими зеркальными стеклами. Дополняла ансамбль спортивная сумка с надписью «Sarajevo-84». В общем, реквизиторы постарались на славу. Полная дама слева недовольно покосилась на татуировку на его левом плече. На татуировке было нарисовано сердце, пронзенное стрелой и надпись «тошА + Аня». Тут реквизиторы перестарались, конечно, могли бы сообразить обычную повязку, чтобы скрыть пулевое ранение, которое Антон получил неделю назад, в 1942 году... Но им показалось, что татуировка будет лучше дополнять образ «мачо» середины восьмидесятых XX века.
Агент третьей категории Отдела Спасения и Эвакуации Института Времени Антон Саакянц пересел подальше от полной дамы. Через несколько минут должен был появиться его объект. Вернее, объекты. «Феличита» закончилась, и Тото Кутуньо начал петь «Ла шанте ми кантааааареее», Антон закрыл глаза и мысленно проговорил все свои действия. Он всегда так делал после выхода из Тоннеля. Это всегда помогало. Вернее, почти всегда. Вернее, до того, последнего задания, неделю назад, в 1942 году...
Он был послан эвакуировать девятилетнего Мишу Ройтмана из Киева. Миша должен был стать гениальным скрипачом, но это в будущем. В 1942 году же ему было суждено лежать в общей яме в Бабьем Яру. Все было просчитано, Антона одели в форму немецкого пехотинца Пятой Дивизии «Адольф Гитлер» но Отдел Планирования где-то просчитался, или плохо сработала разведка. В реальности вышло так, что из десяти грузовиков, которые послали немцы для высылки евреев, один сломался, полетел карданный вал. Это был старый «ситроен», который ехал с войсками еще из Франции. Расстрельную команду из десятого грузовика пересадили в девятый, а командир роты, гауптман Аксель Кох, редкая сволочь, приказал «лишних» евреев тихо заколоть штыками прямо в домах, чтобы никто ничего не заподозрил. Семья Миши как раз жила в крайнем доме и попала под «лишних». В результате этот самый Кох, когда увидел, что Антон ведет Мишу в сторону, противоположную той, где стояли грузовики, приказал остановиться, а когда Антон прибавил шагу, приказал солдату стрелять. Рикошетом очереди из МП-40 Антона задело за плечо, а Мише сбило с головы кепку. До Тоннеля оставалось шагов двадцать, и их пронесло.
Потом в Отделе Планирования полетели головы, да и Антону досталось, ведь по инструкции он должен был не вмешиваться в события и тщательно зафиксировать их последовательность, чтобы следующая команда эвакуаторов сделала все гладко и чисто. Но как Антон мог им всем объяснить, что, глянув на Мишины пальцы и в его глаза, он не стал бы ждать второго раза.... ни за что!
Антону вкатили выговор, и после краткого курса реабилитации его отправили в отпуск. А потом дали «легкое» задание, обидное для специалиста его уровня, но, как потом рассудил Антон, это было скорее не задание, а так, «продолжение отпуска». Просто попрыгать по мирному времени, кое-что записать и кое-кого забрать...
Антон открыл глаза. Вот и объект. Антон расстегнул сумку, достал фотоаппарат «Зенит – Е», в корпусе которого была спрятана камера, и снял крышку с объектива. Изображение с «Зенита» проецировалось ему на внутреннюю поверхность линз в очках. Антон начал запись...
Глава 2. Даша и Костик
Маленькая девочка лет пяти-шести, в смешной панамке сидела на гальке и собирала в мешочек красивые камешки. Солнце просвечивала насквозь ее аккуратные ручки, когда она подносила камушек к глазам, чтобы посмотреть сквозь дырочку. У нее были прямые темно-русые волосы и хитрые глаза с припухшими нижними веками. Девочка была живой и движениями напоминала скорее мальчишку. Антон улыбнулся. Да, это она. Никто из пляжников и не подумал бы, что этот кареглазый юноша в очках, которые делали его похожими на черепаху из мультика «Львенок и черепаха» не просто дремлет в шезлонге, а тщательно фиксирует все происходящее.
Вдруг сзади к девочке подошел худенький мальчик, с зелеными глазами и серыми волосами. Он наблюдал некоторое время, а потом зашел через воду спереди и сказал:
- Привет! Давай дружить!
Девочка съежилась, потом осторожно, сбоку перевела взгляд на мальчика и ответила:
- Привет! А ты найдешь мне красивый камушек?
- Хорошо!
Мальчик совершенно наугад погрузил руку в гальку и сразу достал невероятно красивый камушек. Он был розового цвета, похожий одновременно и на сердечко и на рыбку, с дырочкой вместо глазка.
- Вот, на!
Девочка посмотрела на камушек и вскрикнула:
- Как! Как я его могла пропустить! Я же тут с утра копаюсь! Как тебя зовут?
- Костик, а тебя?
- А меня Даша. Давай дружить!
- Давай.
- А против кого мы будем дружить?
- Как против кого?
- Ну так. Давай дружить против той девочки. У нее модные джинсы. А у меня их нет!
- Да зачем тебе это? На следующий год она вырастет и джинсы станут ей малы!
Даша стала вертеть головой по пляжу, выбирая новый объект.
- Тогда мы будем дружить против того мальчика – он большой и сильный, и далеко плавает!
- Даша, зачем? Давай дружить и с ним! Он научит нас плавать!
- Нет...ну...тогда... вот против той тети с дядей. Они сидят в шезлонгах, держатся за руки и все время шепчут на ухо друг другу что-то, фу, противно!
- Это мои папа и мама! Я не буду дружить против них! Почему ты хочешь дружить против? Ведь нужно дружить со всеми!
- Нет, такой дружбой ничего не добьешься, так мне мама говорила! Она сказала, нужно дружить со слабым против сильного, с некрасивым против красивого, с глупым против умного, только так можно чего-то добиться!
- Даша, ты странная! - сказал Костик и посмотрел на девочку изумленными зелеными глазами.
- Знаешь, Костик, если ты не будешь дружить со мной, как я хочу, то я найду другого, и буду дружить с ним против тебя! - сказала Даша и, взяв мешочек с камешками, потопала по гальке прочь, время от времени теряя сланцы.
И действительно, она вскоре нашла другого мальчика, толстого, с кучерявыми волосами. И они стали «дружить» против Костика, что выражалось в том, что они стали бросать в него камешки так, чтобы брызги попадали ему в лицо. А Костик сидел и смотрел в море, и только его зарождающаяся мужественность не давала ему заплакать. Вдруг один камешек больно ударил ему по коленке и до него донесся смех Даши и того толстого мальчика. Костик потер ладошкой коленку и увидел, что за камешек ударил его. Это был розовый камешек, похожий одновременно и на рыбку и на сердечко, с дырочкой вместо глазка...
Антон выключил запись, оделся и развязной походкой пошел к Тоннелю. На этот раз техники устроили тоннель за задней стенкой автомата с газированной водой. Антон достал из сумки синий халат, надел его, достал табличку «Автомат не работает» и прогнал детишек, что брызгались водой из нужного ему автомата. Потом зашел сзади и открыл дверцу специальным ключом. У входа в Тоннель он набрал на клавиатуре «25» напротив «years» и «2» напротив «months», затем нажал «Start»...
Через неделю один и тот же поезд увез Костика с родителями и Дашу с мамой в серый скучный город, где тополиного пуха больше, чем снега, а вместо моря только лужи. Они не встречались ровно 25 лет и два месяца.
Глава 3. Дарья и Константин
Занавес поднимался уже в третий раз. Овация не стихала. Зрители аплодировали стоя, до зуда в ладонях, так, что у цветов отваливались лепестки и падали на ковер. Актриса драмтеатра Дарья Мельник выходила на поклон третий раз. Антон стоял в шестом ряду и аплодировал вместе со всеми. И вроде бы пьеса так себе, с простым смыслом, почти без подтекста, как всегда, о любви и измене, о смысле жизни и роли личности, немножко о национальном самосознании, как это было модно в постсоветскую эпоху, но... но зал плакал и смеялся, вздыхал и жил вместе с актерами. А когда главная героиня, которую играла Дарья, умерла на сцене, в зале стояла такая тишина, что было слышно, как горит электрическая лампочка в прожекторе. «Если бы у кого-то сейчас зазвонил телефон», - подумал тогда Антон, - «его бы удавили на месте, и правильно бы, между прочим, сделали».
Антон поправил очки, запись шла уже два с половиной часа, что-то нужно для истории, а что-то для его собственного задания. Аплодисменты не стихали, а в проходах между креслами стояла длинная очередь с цветами. Пятым в левом проходе стоял высокий молодой мужчина с русыми волосами и зелеными глазами. Антон взялся за дужку очков и увеличил изображение. «Да, это Костик», - сказал про себя Антон и пошел вперед, достав из сумки розочку. Антон стал за спиной Костика и спокойно ждал своей очереди. На сцене Костик выглядел как каланча, смешной долговязый парень с заплаканными глазами и белыми ромашками, а когда он подошел к Даше, та его, конечно, не узнала, и посмотрела сквозь него, а потом ему в глаза, изобразив сотни раз воспроизведенную «улыбку на поклоне».
- Привет, Даша! Это я, Костик! Ты была превосходна. Ты меня не помнишь? Вот. Это тебе! - И протянул ей розовый камешек, похожий одновременно и на рыбку и на сердечко.
- Костик, это ты? ТЫ? Мне сейчас нельзя, подожди меня, подожди... у фонтана. Полчаса. Я приду.
Антон вручил свою розу какой-то пожилой даме, бывшей примадонне театра, поцеловал ее руку, сказал что-то вроде «я ваш поклонник, хожу на все ваши спектакли». Она сделала легкий книксен и обратила взор черных глаз на следующего дарителя. «Эх, театр», - подумал Антон и иронично улыбнулся...
Стоял октябрь, и уже была очередь в гардероб. Спустившись первым, Антон увидел, как Костик спускался по лестнице на совершенно ватных ногах, не веря в свою удачу. Надев куртку, Костик долго не решался выйти на воздух, и гулял по холлу театра, разглядывая портреты актеров. Потом вышел, закурил и пошел к фонтану, который находился сразу за задним выходом из театра.
Антон вышел за ним ровно через пять минут, как и следовало по карте, которую ему заготовил Отдел Планирования. И пошел по той же аллее, внимательно глядя в сторону Костика, который уже сел на скамейке, в пол-оборота глядя на здание театра.
Вдруг носок ботинка Антона подцепил что-то мелкое, похожее на грецкий орех. Это что-то проскакало метра два и застряло в пожухлой траве. Антон подошел и поднял.
Это был...
розовый камешек...
похожий на рыбку и на сердечко...
Это был последний привет от Даши...
...которая дружила только так, как умела.
Антон пошел в Тоннель и набрал «+40».
Глава 4. Константин Иванович и Антон
Антону всегда было не по себе на Новом Ваганьковском. Ведь это ж надо было такое придумать, живые голографические фото на надгробьях! Идешь по аллее, а усопшие смотрят на тебя, провожают взглядом, что-то беззвучно говорят. «Я понимаю, конечно, родственникам приятно, когда их ушедшие родные выглядят, как живые, но...Даже я, после войны с немцами, шведами и прочими и прочими, повидавший чего угодно, даже у меня волосы шевелятся от таких прогулок. Хорошо хоть, картинки эти включаются, только когда прикасаешься к плите, и гаснут через пять минут».
Он увидел Костика, высокого сутулого старика с зелеными глазами, сидящим на скамейке у черной плиты надгробья. На плите были нарисованы две театральные маски, одна с улыбкой, другая в грусти. Только у той маски, что с улыбкой, был смешной клоунский колпак.
Антон подошел.
- Здравствуйте, Константин Иванович. А я за вами...
- Здравствуйте, я понял. Только не пойму, зачем.
- Она попросила, - сказал Антон и достал из кармана розовый камешек, похожий на рыбку и сердечко одновременно. - Это ваш?
- Да, это наш.- Сказал старик и положил его на плиту. - Пусть лежит.
- Знаете, по инструкции это не полагается, но я все-таки покажу вам что-то, - сказал Антон и достал из сумки ноутбук.
Антон и Костик сидели в темноте и смотрели на экран. На экране было черное море, галечный пляж, звучала песня «феличита» и на гальке сидели зеленоглазый мальчик с девочкой в смешной панамке.
- Привет! Давай дружить!
