Хороший человечек недавно сделал мне хороший подарок к хорошему празднику. Назывался подарок «Скафандр и бабочка». Искренне советую всем и каждому. Тот самый случай, когда фильм может абсолютно неожиданно «сыграть» на любого зрителя. А отнюдь не только на «избранных ценителей».
Фильм, честно говоря, оставил больше вопросов, чем ответов. И вопросов скорее риторических, чем требующих вообще хоть какого-то ответа. Можно ли по-настоящему прочувствовать эти идеи «о самом главном» через экран, не попадая в такую ситуацию, как у главного героя? Если да, то почему при таком количестве «трогательного» кино мир так циничен? Если нет, то зачем вообще нужно искусство?
Но сначала, по разумным просьбам читателей, немного о самом фильме. Он снят по мотивам автобиографии Жана-Доминика Боби, главного редактора журнала Elle. В 43 года он получил сильнейший инсульт, после чего единственным его каналом связи с внешним миром остался правый глаз. С его помощью Жан Боби за два года "наморгал" книгу "Скафандр и бабочка". Книгу о своем внутреннем мире. И о своих внешних рамках.
Спустя десять лет после выхода книги ее экранизировал американский режиссер французского происхождения Джулиан Шнабель. Ровесник Жана Боби, он за свои 57 лет выпустил всего три фильма. Все три - биографии. Когда Боби писал свою книгу, на экраны вышел "Баския" (1996) - творческий дебют Шнабеля, фильм об американском художнике Жан-Мишель Баския, креоле по происхождению, который умер в 1988 г. от передозировки героина в возрасте 27 лет. Спустя четыре года ("Пока не наступит ночь", 2000 г.) Шнабель выпустил на экраны свой взгляд на биографию кубинского поэта и писателя Рейнальдо Аренаса (1943-1990).
К третьей своей работе Шнабель готовился еще семь лет. И подготовился на славу. "Скафандр и бабочка" вобрал в себя все лучшее и из авторского, и из "массового" кино. От авторского ему достались глубокий психологизм, режиссерская самобытность, смелые операторские находки, эксперименты с сюжетной линией. От массового - пристойный бюджет, красивые (во всех отношениях) актеры (Матье Амальрик, Эмманюэль Сенье и др.) и признание как зрителей, так и критиков (фильм взял Льва в Каннах и два "Золотых глобуса" в США).
Сложно сказать, почему Шнабель тянул так долго с экранизацией книги Боби. Не знал об этом произведении своего знаменитого погодки? Вряд ли. Искал более яркий источник материала? Не знаю. Хочется верить, что тут все-таки сработало режиссерское чутье. Что Шнабель, как опытная пантера, затаился в кустах и ждал, когда "кризис в умах" достигнет точки кипения. Когда смутное осознание тщеты тех сиюминутных ценностей, на которых построена философия западного консьюмеризма, превратится в осознанный молчаливый протест. Протест, яростно ищущий себе выход вовне. И когда эта трансформация произошла - Шнабель выстрелил!
Жаль, что произошло это через 10 лет после смерти героя. Жан Боби умер от пневмонии через 10 дней после выхода в свет своей книги. Своей Бабочки...
Лирика на тему фильма
Возвращаясь домой в пустой электричке, я вот о чем подумал. Скафандр-то большинство из нас надевает значительно раньше, чем оказывается на больничной койке. Кто-то на ней и не окажется никогда – но всю жизнь проживет в скафандре.
Скафандр – это та же Матрица. Незримые, но прочные рамки консьюмеристского общества, задающие нам вектор и барьеры развития, стандарты потребления и жизни. Это диктат, который мы добровольно принимаем, дабы внешней мотивацией с раз навсегда заданным направлением заглушить мучительный внутренний поиск себя. Искать, сомневаться, просыпаться ночами в холодном поту – и все-таки каждое утро снова пытаться, придумывать, делать! Для этого нужны смелость, воля и терпение. Интроецировать в себя готовые стандарты потребления значительно проще.
Но поход по пути наименьшего сопротивления приводит к забавным коллизиям: мы отрываемся от самого понятия идеала, ограничиваясь промежуточными целями. И в конечном итоге поход становится самоцелью: мы не идем куда-то – мы просто идем. Машина с закрытым… а теперь с открытым верхом. Байк… нет, уже надоел – теперь гоночная «Ямаха». Женщина… нет, стоп, с этой я был на прошлой неделе, нужно сегодня в клубе «подснять» новую.
Пройдет совсем немного времени – и ты с удивлением обнаружишь, как зарабатывание этих промежуточных «бонусов» вытеснило из жизни все остальное. Как посещение отца или детей по выходным превратилось в еженедельную рутину, исполняемую то ли по привычке, то ли из механически сохраненного «чувства долга». Герой фильма это осознал, увы, уже слишком поздно. Впрочем, лучше поздно, чем...
Скафандр – это основа общества потребления. Четкие критерии, единый ростомер, классификатор, по которому каждого индивида можно расположить на линии иерархии. Для общества, живущего ради критериев успеха, такой ростомер необходим, он является его стержнем, пластилином, гарантом безопасности, источником (или имитацией?) осмысленности существования. Большой иллюзией будет расценивать эти критерии успеха только как средства самоутверждения: для большинства уже состоявшихся потребителей они из средств превращаются в базовую цель их деятельности.
Теперь представьте на секунду, что всего этого вы лишились. Не обязательно должны случаться такие ужасы, как с Жаном Бобби (так зовут главного героя фильма). Для потери всей нашей потребительской мишуры хватит и менее трагичных происшествий. Представьте, что скафандр ваш сгорел, разлетелся в клочья! Что вам останется? У Жана Боби остались воображение и память – то, что он называл своей «бабочкой». У так называемых «идеалистов» тоже есть эта бабочка – это их цели, некий высший смысл, который они видят в своей жизни. А что есть у вас?
Скафандр и бабочка – два полюса деятельного мира, две крепости, две извечных точки противостояния. Это Инь и Ян постиндустриального мегаполиса, две стороны существования, которые рвут на части его зудящее от автомобилей и пешеходов тело. Один полюс не имеет смысла без другого: полное уничтожение любого из них ведет к абсурду. Абсолютный делец, не видящий в жизни ничего дальше собственного носа и сиюминутных интересов, столь же нелеп и опасен, как и абсолютный идеалист, оторванный от интересов повседневности.
Скафандр и бабочка – война идеи и рутины, незримо идущая в умах каждого. Возможно, фильм так цепляет еще и поэтому. Цепляет своей адресной универсальностью, актуальностью лично для каждого зрителя. И это тот самый случай войны, описанный в «Дозорах» Сергеем Лукьяненко, когда основной целью является не победа, а соблюдение Баланса между воюющими сторонами. Сегодняшнее общество потребления, увы, не хочет этого баланса. В погоне за «американской мечтой» вековой давности оно безапелляционно откладывает «на потом» бабочек и мотыльков всех мастей и видов. И от этого становится грустно.
