Мне показалось, что старый троллейбус грустит. Его время уходило, я не знал, но сегодня был его последний рейс. Возвратиться обратно, на этом же самом сине-белом троллейбусе, вечером домой было уже не суждено. Он и ехал уже так, как будто знал, чувствовал свою судьбу, подолгу задерживаясь на остановках, как бы прощаясь с каждой из них.
Утром я спешил и злился, если бы знал, то, наверное, все бы ему простил и сам нашел способ попрощаться. Я редко спешил по утрам. Обычно все было совсем не так как сегодня. За завтраком я поссорился со своей девушкой, и она ушла. Ссорились мы часто, ушла же она в первый раз. Наверное, около получаса я сидел, безотрывно смотря на дверь и ничего не понимая. Даже не думал ни о чем, просто сидел, без мыслей, потому и опаздывал сейчас и молча клял бедный ни в чем не повинный старый троллейбус у которого был сегодня самый последний день. И он действительно грустил, своей железной грустью.
Обычно утром я заходил в «Мак» выпить чашечку кофе, чтобы взбодриться. Сегодня же прошел мимо, даже не глянув на входную дверь. И дело было даже не в том, что я опаздывал, на меня навалилось отчаяние. Время начинало со скрипом останавливаться. Такое я чувствовал впервые. С одной стороны все усиливавшаяся боль, а с другой вопрос, очень простой вопрос, на который в принципе нельзя найти ответ: «Что дальше?». Я уже несколько лет создавал свой мир вокруг этого человека и вмиг все рухнуло, я чувствовал холод и внутреннюю пустоту. Серость завладела мною. В офисе рассказал историю про троллейбус, но коллеги сказали, что «у машин не бывает чувств». Неужели это правда? Они обречены служить нам и ничего не чувствовать: досады, радости, благодарности? В офисе на меня вообще косо посмотрели, когда я заговорил про чувства, пусть и железные. Наверное оттого, что там нету мох друзей. С друзьями проще, им я могу рассказать все, что бы не пришло мне в голову, пусть это даже совершеннейшая глупость, как этот грустный троллейбус.
Сидеть на работе было невыносимо. Все равно я не думал о работе, мысли витали далеко. Хотелось на набережную. Там всего проще забыть. Там всего проще рассказать, что на душе. Обычно я беру своего лучшего друга в этих случаях, мы покупаем пиво и идем на набережную, в любое время года. Я открыл аську.
Обычно утром я заходил в «Мак» выпить чашечку кофе, чтобы взбодриться. Сегодня же прошел мимо, даже не глянув на входную дверь. И дело было даже не в том, что я опаздывал, на меня навалилось отчаяние. Время начинало со скрипом останавливаться. Такое я чувствовал впервые. С одной стороны все усиливавшаяся боль, а с другой вопрос, очень простой вопрос, на который в принципе нельзя найти ответ: «Что дальше?». Я уже несколько лет создавал свой мир вокруг этого человека и вмиг все рухнуло, я чувствовал холод и внутреннюю пустоту. Серость завладела мною. В офисе рассказал историю про троллейбус, но коллеги сказали, что «у машин не бывает чувств». Неужели это правда? Они обречены служить нам и ничего не чувствовать: досады, радости, благодарности? В офисе на меня вообще косо посмотрели, когда я заговорил про чувства, пусть и железные. Наверное оттого, что там нету мох друзей. С друзьями проще, им я могу рассказать все, что бы не пришло мне в голову, пусть это даже совершеннейшая глупость, как этот грустный троллейбус.
Сидеть на работе было невыносимо. Все равно я не думал о работе, мысли витали далеко. Хотелось на набережную. Там всего проще забыть. Там всего проще рассказать, что на душе. Обычно я беру своего лучшего друга в этих случаях, мы покупаем пиво и идем на набережную, в любое время года. Я открыл аську.
Я: привет
Друг: привет
Я: свободен сегодня вечером?
Друг: немного нет, а что такое?
Я: надо…
Друг: эм…тогда свободен
Я: тогда купи пива и в 7 на нашем месте, ок?
Друг: ок
Сразу стало немного спокойнее, не легче, но все же, если есть с кем разделить боль и этот кто-то не против, надо этим пользоваться. Мы думаем, что сильные и можем со всем справиться сами, но это не так, надо уметь открываться. Иначе боль вырастет и полностью захватит сознание, погрузив вас в депрессию из которой потом очень сложно выбраться. Не надо стесняться своих друзей. Я стал ждать вечера. Нечего говорить, что работа почти не ладилась. Настроение было ужасным и с каждым вздохом циферблата становилось ещё хуже. С каждым словом кого-либо в офисе все больше хотелось либо умереть самому, либо убить. Окружающие заметили во мне эту перемену и решили меня сегодня не трогать. Наверно они понимали, что они не те люди, с которыми я хочу сейчас говорить.
Как и любой другой, этот рабочий день закончился. Меня не покидало чувство тревоги и хотелось, перешагнув через порог сразу же отдаться во власть свежего ветра и выплескивавшихся из меня чувств. Почти бегом добрался до точки «х» за 15 минут до назначенного срока. Мой Друг уже ждал меня, сидя на лавке. Рядом лежал его черный рюкзак, топорщившийся во все стороны, пиво было в достатке.
-Ну что, пойдём?
-Пойдём..
Говорить сразу же о том, что случилось, даже если и передумал об этом весь день, было нельзя. Нельзя так сразу выбрать самое главное, причину всего, в любом случае соврешь. Начать надо с совершенно посторонних бытовых тем, настроиться на общение. Долго думая, мы порой разучиваемся просто разговаривать. Так, вместе с простыми словами и пивом, подготавливаешь себя к тому, что лежит на самом дне. Друг знал это и потому не торопил, рассказывал про свой день, смешных клиентов, погоду, интересных пятнах на тротуаре и ещё много о чем.
-Она от меня ушла,- наконец сказал я. С момента нашей встречи уже прошло около часа и полутора литров пива. Это время мне показалось самым подходящим,- и ещё, троллейбус грустил…
-Наверно его навсегда сегодня поставят в парк, они это чувствуют.
-Я не подумал.
-Ты о другом…Что случилось?
-Она ушла,- повторил я. –Сначала мы просто говорили, потом из-за чего то заспорили, потом откровенно начали кричать, а после я помню лишь картину закрытой двери, на которую я смотрел наверно целый час, и которая на весь день отпечаталась перед моими глазами. Можешь представить, я не о ней весь день думаю, а об этой проклятой двери! А она лишь там, где-то на заднем плане, как нечто второстепенное, а совсем не причина того, что я такой вот сейчас.
-Скверно, может ещё вернется? Девушки переменчивы…
-Не знаю, вряд ли. Я сомневаюсь, что она именно сегодня меня бросила. То есть физически конечно сегодня, но задумала это видимо давно. Она редко принимает необдуманные решения, тем более такие.
-Ты мне не говорил, что вы ссоритесь.
-Да… Не хотел, чтобы ты думал, что у нас есть какие то проблемы, извини. Да и казалось, что это у всех так, у всех не все гладко, и мы как и все это перерастем, перелюбим все проблемы.
-Понимаю. Вернее, зная тебя – это не удивительно.
Мы еще гуляли вдоль воды и разговаривали до самой темноты. Ночь размягчила наши мысли, а пиво языки. Когда задумали расходиться на душе было уже совсем легко, правда, вздумай я напиться в одиночестве впал бы в еще большее отчаяние, а так жизнь и этот день начинала представляться уже не в таких мрачных красках как давеча.
Обратно ехали на метро. Метро тоже показалось мне грустным. А что если весь транспорт в этом городе грустит? Наверное так, во всяком случае, если и испытывает какие-нибудь чувства, то это вряд ли радость. Приехал домой поздно, долго кружил вокруг своего дома, не хотел заходить в холодную квартиру в которой нет её… Все же переборол себя. Вошел. И все вернулось, утро полностью вернулось в мою голову, каждое слово, каждый жест и дверь, эта проклятая закрытая дверь. Я лег не раздеваясь на диван и ещё долго смотрел на экран своего мобильника, ждал, что вдруг от нее прилетит короткое послание со всего одним словом: «Прости…». Писать самому мне казалось невозможным. Так прошел вечер, затем ночь, следующий день и ещё один вечер. Работа, пиво, мобильник.
Через месяц я проснулся бодрым, совершенно новым как показалось мне. Я беззаботно умылся, позавтракал и ушел на работу и только уже по дороге в офис я понял, что происходит. Троллейбус в котором я ехал был веселым, он пританцовывал во время движения и с задором открывал-закрывал свои двери. И ещё я понял, что перестал думать о ней.
Жизнь прекрасна, когда троллейбус смеется!
