«Punkot» - собрание эпизодов из жизни двух симулякров ваших соседей сверху: восемнадцатилетнего юноши Фридриха по кличке Дрых и кота Вениамина - его лучшего и, возможно, единственного друга.
Окно было распахнуто настежь и ветер трепал висящий на стене плакат Гитлера с подписью «Великий мастурбатор», сделанной красной помадой. В глубине комнаты звучала «Тело человеку дается как машина» и совершалась одна из тех процедур, которые осуждались не только ветром, но и соседскими старушками. Дрых сидел на табурете, подвернув ногу под себя, и, тщательно орудуя расческой, красил кота. Привыкший к этой процедуре Вениамин не сопротивляется и даже негромко мурлыкал — кот считал, что громкое мурлыканье удел домашних кошек, и сдерживал свои порывы.
— Дрых, а, Дрых, – вывернулся кот. — Я хочу себе грудь. Размера так пятого.
Дрых конечно удивился, но виду не подал.
— Ты хоть и умный кошак, с дедом книги читаешь, но как выдумаешь чушь – хоть стой, хоть падай. Зачем тебе грудь пятого размера? Это ж тебя женскими гормонами корми, а их у нас в магазинах не продают. Где их брать-то?
— А мы с тобой клинику кошачью ограбим. Тут не далеко есть одна частная. Домашним кошкам, знаешь ли, хозяева матки вырезают, так там ампул всяких завались, – в голосе кота слышалось презрение.
— Ампулы, таблетки, пилюли… Такого добра и у деда хватает… – отмахнулся Дрых, — а аптеку грабануть можно.. Все равно скучно как-то летом.
— Тебе лишь бы грабануть. Не понимаешь ты меня, и никто не понимает…
Тут кот извернулся, перепачкав Дрыха до локтей краской, плюхнулся на пол и гордо направился в угол, оставляя за собой цепочку сиреневых отпечатков.
— А я, может, исстрадался за жизнь свою. Может, это во мне второе Я мое встрепенулось. Это почему я такой чувствительный? Эх, чую я в себе женское начало. И Василий из пятого подъезда, рыжий который, уж больно мне импонирует.
— Я вот против гомосексуальных связей среди людей, это противоестественно как-то. Нет, Вениамин, мы с тобой мужики и должны любить женщин, а в твоем случае кошек. Я конечно против различных социальных штампов, – Дрых потеребил ухо, в котором гнила недавно вставленная булавка, – но гомосексуализм это слишком. Да и зачем тебе это все? Гормоны, операции по смене пола, сексуальные извращения различные…
— Вот ты, Дрых, зачем меня в сиреневый покрасил?
— Я отличаюсь от других, и ты должен выделяться. Мы же все-таки какие-никакие, а маргиналы. Таких как мы должно быть видно издалека,- с гордостью произнес Дрых,- Вот идем мы с тобой по улице, Вениамин, и сразу видно — мыслим мы с тобой по-другому. А пол поменяешь — потеряю друга. Предположим, накормим мы тебя гормонами, ну сделаем тебе искусственное влагалище, будут тебя коты дворовые трахать. И это заменит тебе общение со мной?
В это время из магнитофона орет:
Ты родился мужчиной — ты попал!
Ходу нет, если ты натурал!
— А ты меня тогда даже красить чаще будешь. На законных основаниях. Я, может, не только пол поменять хочу, но и это … маникюр, педикюр и раба мулата в придачу! Не понимаешь ты ничего, — я любви хочу, а не влагалище искусственное. А от тебя с дедом любви не дождешься. А будет у меня грудь — меня все любить будут, и по телевизору может быть покажут.
— …в аптеке я себе транков наберу… – размечтался Дрых, – А ты себе лучше кошку найди нормальную, и любите друг друга. …Хотя кто тебя такого раскрашенного полюбит? – рассмеялся Дрых,- С каждым годом в городе котов все больше и больше, в марте спать уже невозможно, а тебя в гомосексуализм потянуло. Еще какой-нибудь триппер подхватишь, а у тебя и так уже сифилис есть.
— Сифилис мой трогать не смей. Заболевание серьезное, и нечего тут ухмыляться. Я, может, умру завтра вот. Умру и не успею ничего… – тут кот сокрушительно покачал головой и потупился в пол.
— Да что ты не успеешь в жизни-то? Рыбу доесть из тарелки? – ухмыльнулся Дрых, – Ты уже и так много на своем веку увидел: и жрачки гору, и кошек стаи…
Кот немного поелозил на месте, а потом решился:
— Ты же сам рассказывал, как я жив остался. Шестеро нас мать родила: я и пять сестер. Ты меня забрал, а сестер похватали — и в мешок. Я-то не знал, что с ними сделают. Так что пол поменять — это моя кармическая задача! Сменю пол, стану кошечкой, словно одна из моих сестер… – тут кот бухнулся на пол и заревел.
—Так это может предназначение твое, мужчиной быть, – всполошился Дрых, – Именно благодаря своему полу ты и спасся от смерти, со мной уже седьмой год живешь и не жалел до сих пор. А за сестер жизнь проживать не надо, такая у них судьба была… Возьми валерьянки выпей, да успокойся. А то разошелся: за права меньшинств бороться начал.
— Валерьянка, валерьянка... А ты знаешь вообще, что бегство от проблемы — это не ее решение? Не уйти мне от судьбы, не уйти…
Видя, как кручинится кот, Дрых достал шкалик валерьянки из-за книги на полке и налил в миску. За семь лет дружбы Дрых уже понял, что валерьянка всегда нужна в общении с Вениамином. Ведь не знаешь, как день закончится.
— На, пей, – подсовывая миску коту, сказал Дрых, – Навыдумывал себе проблем. А нет их, нет как нет. Пол, видите ли, поменять решил из-за того, что жив остался. Я же пол не меняю из-за того, что волосы на ногах растут…
— Нет, не найти мне понимания… ни в тебе, ни на дне миски. К деду вообще уйду… Тот умный, у него волосы уже негде не растут. Он мне поможет.. может… может и не поможет… но к деду я точно уйду… вот полежу немного, и уйду… дед меня поймет… точно… – осоловелые глаза кота закрылись, и он заснул возле миски, не вылакав и половины.
Дрых взял кота на руки, пригладил и продолжил процедуру покраски.
— И помнит же, что кошкой был при рождении, вот оно подсознание. Фрейд не врал. Я два года в переходах на гитаре Цоя пел, чтоб на операции по смене пола денег собрать, а он через семь лет заявляет, что снова кошкой стать хочет. Нет уж. Я ж не виноват, что в окоте не было ни одного кота, а я именно мужика хотел…
Магнитофон играл «Territorial Pissing».
Ветер все так же трепал плакат на стене, а Дрых с любовью расчесывал шерсть пушистого друга.
— Ничего, проспишься, забудешь все эти дурацкие мысли…
Оставьте свой комментарий