Анализировать спектакль «Пить, петь и плакать» можно очень и очень долго: сравнивать с первоисточником, следить за развитием режиссера, находить структурные и композиционные достоинства и недостатки и еще очень много чего делать. Но почему-то совсем не хочется.
Как, например, не хочется давать оценку собственному детству. Плохое или хорошее, оно было своим, о нем можно вспоминать, рассказывать, но никак не сводить к каким-то теоретическим категориям. Одно могу сказать точно: эпитет «атмосферный», который в отношении современного искусства воспринимается сегодня с долей иронии и налетом пошлости, в отношении этого спектакля применим в лучшем своем значении.
Огромный талант Кати Огородниковой уже в том, что она умеет настроить зрителя, задать общее настроение. И еще обязательно – стереть ареол неприкосновенности, величественности и неприступности со сценического действа. Вспомним хотя бы, как ошарашили всех в «Двенадцатой ночи» актеры, выходящие на сцену с репликами типа: «Здрасьте, уважаемая публика. Я — Миша Есьман, играю в этом спектакле Фесте, шута Оливии». И вот эти маленькие уловки, режиссерские фишки заставляют зрителя как-то особенно тепло и нежно относиться к тому, что происходит на сцене.
Поэтому когда перед началом спектакля Зоя Белохвостик в примятом белом банте начинает выпрыгивать из-за кулис и шипеть на зрителей, мол, спектакль уже начинается, ведите себя потише, сразу настраиваешься на диалог, на то, что всё здесь делается для тебя и рассказывать будут о тебе. Да и кто из сидяших в зале не вспомнил, как сам выходил на сцену в школьном утреннике или концерте?
Невероятная атмосфера близкого, знакомого, родного - это, на мой взгляд, самая главная ценность спектакля «Пить, петь, плакать» и самое большое его достоинство. Разговорные выражения вперемешку с цитатами из Бунина, которые обычно жутко раздражают, кажутся притянутыми за уши и наигранными, здесь воспринимаются милыми и уместными. Женщина умирает от тоски. Мужчина превращается в кота. Дети не знают, какого рода слова папа и только догадываются, как выглядит «их собственная папа». Фарс. Да. Но именно в той мере, в какой он присутствует и в жизни. И, что очень порадовало, не доходящий до самолюбования и буффонады, заигрывания эффектами и приемами.
В спектакле вообще мало самолюбования. Раздевания Сергея Рудени не выглядят как претензия на радикальность или экспериментальность. Играют на музыкальных инструментах актеры от души и уместно, а не для того, чтобы показать всем, как круто мы умеем. Всё искренне и правдиво. И всё это очень и очень подкупает. Настолько, что не хочется говорить о мелких недочетах, не хочется даже их видеть.
В чем-то этот спектакль напомнил мне «Школу для дураков» Саши Соколова: сумбурно и забавно, печально и трагично, оригинально, но не заносчиво, полностью не разгадываемо, но очень близко по духу и ощущениям.
Автор текста: Дарья ДАНИЛЕВИЧ
Оставьте свой комментарий