Иногда мне кажется, что матерей нужно убивать. Всех. Даже тех, которые вполне могли бы вырастить неувечное дитя. Всех, во избежание искуса сотворить из невинной и беззащитной ребёнки убогоподобие себя.
Нет ничего хуже, чем калечная материнская любовь.
Любовь, которая ломает психику, выжимает мозги, выкручивает душу и перекраивает нас по лекалу, угодному лишь тем, кто нас зачал и родил.
Почему? Какого черта мы становимся заложниками чужого, зачастую убогого мироощущения? С какого такого перепугу нас вытягивают/усекают под прокрустово ложе материнско/отцовских нереализовавшихся желаний, несбывшихся надежд, несложившихся жизней?
Самое обидное что ведь действительно хотят "как лучше", и размахивая хоругвями "как лучше" и "мы знаем больше, потому что мы старше" и "никогда тебя не обидим, не предадим" вытворяют с нами такое, что ни одному маньяку не снилось.
Ей/тебе за тридцать, в разводе, сыну восемь. Своя квартира, неплохая машинка, работейка... Как-то всё заштампованно и понятно. И можно не притягивать за уши детали, потому что они тоже штампованные.
Дворняжий какой-то нервный взгляд, и обида на бывшего, и немного усталось, и слегка злость на ребёнка, потому что "мешает" и ненависть к себе, потому что злость на ребёнка... А главный-заглавный штамп этой истории - одиночество. Такое в подреберье-сосущее-душу бабье одиночество. Когда вечером падаешь в постель и вроде бы всё хорошо, а неа.
И еще недурна собой, и ещё оборачиваются на улицах, а коллеги-мужчины приглашают на ужин "с последствиями"... И казалось бы, надо продолжать по штампу "устраивать жизнь". Но тут - засада. Засаду эту зовут мамой. Мама у нас живёт отдельно. Мама у нас хорошая, добрая и очень искренняя женщина, во всех отношениях порядочная. "Я всю жизнь на тебя положила", - твердит она и требует признания своих заслуг. И имеет право... Потому что мама и вообще просто прекрасный человек.
- Я же хочу как лучше, - повторяет мама, - я же тебя люблю.
- Я тоже люблю тебя, мама...
- Ты до скольки сегодня? Смотри не опаздывай, а то мало ли что...Времена то нынче...
- Хорошо, мама...
- Ты где? Мы тебя ждём? Время уже шесть
- Ма, я тут кофе с девчонками...Чуть задержусь.
- Ты где? У тебя сын вообще-то, а ты шатаешься? Вот у других женщин в твоем возрасте уже всё есть.
- Ма... Я сейчас буду, в пробках...
- Ты где? Немедленно домой! Я настаиваю...
- Мааама...
День за днем. Каждый вечер. А всё ещё недурна собой и нестерпимо хочется пойти же и поужинать с этим разведённым лысеющим юристом. Просто поужинать. Ничего больше, потому что больше и не выйдет - мама напрочь отказывается брать ребёнка на ночь.
- Ты родила и обязана теперь его воспитывать. Что ты за мать такая? Вот я на твоем месте... Да я всю жизнь на тебя положила. В кого ты только такая? - "ТАКАЯ" выделяется ядовитым и очень обидным курсивом.
- Мама. Я в десять буду. Мама. Пожалуйста.
- Ты с кем там, шалава? Я слышу - музыка... А ребёнок тут тебя ждёт.
- Ма...
- Немедля домой, шлюха!!! Вот, другие женщины, в твоем возрасте сидят дома с мужьями.
На плафонах пыль, постель разобрана, в холодильнике пахнет скисшим супом. Сын сопит в кроватке. Хочется плакать, потому что всё как-то наперекосяк. И мама права... Она невозможно права, потому что она - мама. Она верно говорит про тебя, что ты шалава и блядь, потому что ты смеешь думать о личной жизни. Тебе в твоей ситуации о пресловутой "личной жизни" мечтать - стыдно. Мама же не мечтала. Она же "всю жизнь положила"... А у тебя уже "гусиные лапки", и кран капает. А тот юрист наверное смог бы поменять смеситель и, может быть, сходить с тобой и твоим сыном в зоопарк. Но это всё НЕПРАВИЛЬНО. Потому что ты думаешь о себе, а это - "блядство".
- Блядство! Это блядство! Какие ещё шашлыки? Другие, порядочные женщины так себя не ведут. У тебя - ребёнок. Что подумают люди? Что? Что я воспитала проститутку?
- Мамочка... Ну я же так давно нигде не была. Я на полдня.
- Бедная деточка, - обращается к внуку, внимательно прислушивающемуся к разговору. - Никому ты кроме меня не нужен. А маме твоей важнее... - здесь она многозначительно замолкает и сжимает рот индюшачьей жопой.
Маленький сначала молчит, потом начинает хлопать ресницами, а потом плачет тихо, почти без слёз, разбирает тебя на запчасти. Это нетрудно. Ты уже разобрана. Ты уже один огромный разболтавшийся механизм. И мама - умелый механик. И вот вы уже все вместе обнялись и рыдаете неразделимой троицей.
- Я же хочу как лучше, доченька. - Нежный, такой знакомый с детства голос убаюкивает, покоит, нежит. - Ты нам нужна, только нам: мне и маленькому. А остальные тебя используют. Я знаю. Я всю жизнь прожила.
- Я люблю тебя, мама. Прости меня. - Гладишь морщинистые щёки.
- Я люблю тебя, мама. - Маленький прижимается к животу. Твоя родная, такая никомунеотдайная кроха.
А этот чужой лысеющий юрист ждёт у подъезда и ты набираешь в туалете его номер, чтобы шепотом извиниться и сослаться на мигрень. Он, кстати, больше так и не позвонит.
День за днём. Всё по лекалу, которое выпилила для тебя мама и немножко штампованные обстоятельства. Дом-работа-дом. Сходишь с ума. Тихо и незаметно. Потому что ЗАМЕТНО это делать нельзя - маму огорчать не хочется. А ещё сын. И ты сходишь, и сходишь, и сходишь с этого ума, потому что ум- единственное, что пока что принадлежит тебе и только. Сходишь с ума, но всё время помнишь, что ты ДОЛЖНА. Должна маленькому, и снова ему, а ещё на работе, а ещё маме. Очень много-маме. Потому что она же "всю жизнь положила".
Прорывается неожиданно для тебя. Странно, коряво, гадливо. Прорывается послеобеденным перепихом с бухгалтером в офисном туалете. Просто "так хочется тепла" оправдываешься ты и смотришь потом на бухгалтера, как дворняжка, в ожидании чего-то... чего-то... А он прячет глаза. И охранник тоже потом прячет глаза, а через неделю просто посылает нахуй, потому что ему надоели твои робкие намёки. "Если бы я могла его пригласить к себе на целую ночь, он бы ...", - находишь простое объяснение ты. "Он же думает что я - шлюха. Он же знает... Я веду себя, как...", - шепчет подсознание маминым голосом.
- Во сколько будешь дома? Мы волнуемся.
- Уже еду.
Есть такое место в сети - сайт знакомств. Там много бухгалтеров, охранников и лысеющих юристов. В обеденный перерыв. Они улыбчивы и готовы протестировать тебя на пригодность. После работы на заднем сиденьи, иногда (очень редко) в выходные, когда удаётся наврать про "срочный финансовый отчет и злого шефа". Как снежный ком или хуже, как липкая и пахнущая спермой корка, которую ты норовишь нарастить, чтобы не долбило это "ты должна", и чтобы снова и снова убеждаться в том, что мать твоя = истина.
Шлюха, шлюха, шлюха... Мама права. Ты - шлюха. Она читает сказки маленькому, кормит его стылым ужином, а ты тут хохочешь, открываешь намазанный перламутровым блеском рот, облизываешь губы, дышишь жарко. Пожалуйста, согрейте! Кто-нибудь, как-нибудь... Ластишься, лижешься, выпрашиваешь. Пожалуйста, скажите мне, что всё не так, что она врёт, что я просто баба, которой нужно немного любви.
Назло ей, назло себе, назло всем! Ты называешь это "оттрахать"! "Я тут опять оттрахала нового мужика, и опять он мне не перезвонил", - заявляешь ты победоносно. И замираешь. Ждёшь, когда в тебя полетят камни. "Глядите, какая я проблядь", - бравируешь, задираешь подбородок, сцепляешь зубы. Ждёшь... Вся в ссадинах и синяках уже не можешь жить без новых кровоподтёков. Ты привычно выпячиваешь табличку, которую на тебя приколотила здоровущими гвоздями та, которая "положила всю жизнь" и "хочет, как лучше". Сходишь с ума.
- Мама, я случайно разбил чашку. - Смотрит снизу-вверх, губы дрожат.
- Фу! Какой ты у меня безрукий! Вот другие мальчики всё умеют, а ты...
Ты тоже хочешь, как лучше. Ведь правда?
Лариса Бортникова
Оригинал статьи на novchronic.ru
