Как всё начиналось
Высшего образования Томпсон не получил. Всё, на что его хватило – это два месяца школы при Колумбийском университете, где он посещал курсы короткого рассказа. После этого он работал во многих изданиях, но нигде долго не задерживался.
В середине 60- х. Хантер проводит год в банде байкеров «Ангелы ада». По предложению редактора «The Nation» - Кэрри МакВильямса - Томпсон пишет истории для газеты, а позже издаёт книгу «Ангелы ада», где рассказывает всю правду о байкерах. Все считали их беспредельщиками, а Томпсон разбил этот стереотип. Он показал их жизнь изнутри, что они означали лично для него, и как затронули его жизнь. Хантер не приводил популярные факты из истории Ангелов, он написал эту книгу через призму своего «я». А сами «ангелы» признали, что это самая правдивая и полная книга, хотя им нравились далеко не все подробности. Но Хантер не мог опустить ни одной. Это был бы уже не он.
Джеймс Сильберман, главный редактор издательства «Random House» писал в 1965 году:
«Томпсон еще не был широко известен, но его статьи заметно выделялись на фоне скучной журналистики тех лет. Хантер не только умел оказываться в круговороте событий, он и сам провоцировал их, явно наслаждаясь результатом. Помню, я сказал ему: «Томпсон, я понял, как это у тебя происходит. Ты словно приковываешь себя к рельсам и ждешь приближающегося поезда».
Рождение «гонзо» – журналистики
1970 год ознаменовался для журналиста несколькими событиями. Томпсон начал писать для журнала «Rolling stone», где вёл музыкальную колонку. Писал он о чём угодно, только не о музыке. Первый материал «Битва за Аспен» был о выборах шерифа в округе Питкин. К слову, Хантер сам баллотировался на этот пост. А вы могли ожидать от него чего-то другого? Выборы он проиграл, но именно с этого периода наблюдается карьерный рост Томпсона. Он становится редактором международного отдела журнала.
В этом же году, Хантер пишет статью «Дерби в Кентукки: упадочно и порочно». Это были скачки, но, опять же, в материале ни слова о лошадях. Томпсон даже не указал победителя. Он писал о белых подонках, о системе жизни, к которой уже тогда испытывал огромное отвращение. Хантер, согласно легенде, записывающий комментарии к дерби на салфетках, листах из своего блокнота и аннулированных чеках, создал гонзо - журналистику. Самому слову мир обязан Биллу Кардосо, редактору Bostone Glob, написавшему Хантеру: «То, что ты делаешь - абсурдно, чудовищно, но до гениальности круто. Полное gonzo!" Слово «гонзо» имеет несколько значений. На ирландском сленге – это человек, который последним из всей компании сможет стоять на ногах после ночного алкогольного марафона. По другой версии, термин «гонзо» может происходить от испанского gonzagas, что означает «нелепости». Когда литературные достижения Хантера Томпсона уже невозможно было не признать, слово «гонзо» специально включили в Оксфордский словарь английского языка. Можно ли описать гонзо - журналистику? Вряд ли. Этот стиль называют анархистским, в нем нет никаких правил. Сюжетные линии неясны и запутаны, автор говорит крайне субъективно, он неразрывно связан с повествованием, и, в конце концов, журналист становится главным героем материала. Использование цитат, сарказма, юмора, преувеличения и даже ненормативной лексики также являются неотъемлемой чертой этого стиля. Вот что говорил об этом явлении Хантер Стоктон Томпсон: «…необходим талант, непосредственность и спонтанность мастера живого репортажа, глаз художника или фотографа и стальные яйца актера».
1970 год. Томпсону поступает предложение от журнала Спорт Иллюстрейтед написать репортаж на 250 слов о «Минт 400» - крупнейших мотоциклетных гонках. Аванс в 300 долларов на кармане и... Ни одна гонка в истории человечества не была описана с такой запредельной яростью. Параллельно Хантер Томпсон расследует убийство журналиста Рубена Салазара и приглашает с собой в путешествие по пустыне адвоката Оскара Акосту. Томпсон подошел к вопросу освещения гонки и своего собственного расследования своеобразно, в дорогу им было взят набор различных алкогольных напитков и наркотических средств на любой вкус. После этого приключения появляется самая известная книга Томпсона – «Страх и отвращение в Лас-Вегасе». Она автобиографична.
«У меня была идея, - писал Томпсон, - купить толстую записную книжку и регистрировать все, что с нами происходит, затем послать её в издательство для публикации - без редактуры».
С этой книгой к Хантеру приходит настоящий успех, произведение называют эпохальным. После него можно было уже ничего и не писать, настолько силен был заряд, заложенный в сознание. Томпсон был жесток, остроумен и невероятно ироничен. "Лучшая книга десятилетия" по версии Нью-Йорк Таймс, "убийственно эпохальная сенсация" по мнению Тома Вулфа, самим Доктором Томпсоном была оценена в книге "Великая Акула Хант", как неудачный опыт гонзо-журналистики". Еще бы - Хантер переписывал ее пять раз, изменив собственному правилу ничего не редактировать.
«Поколение свиней»
В последующие годы Хантер продолжает заниматься политическим эпатажем, едет во Вьетнам и делает серию репортажей, обозревая заканчивающуюся сорокалетнюю войну в регионе. Вот что он публикует в то время: «Если бы в течение последних лет я написал всю правду, которую знал, сегодня приблизительно 600 человек (включая и меня) гнили бы в тюремных клетках от Рио до Сиэтла. Абсолютная правда - очень редкий и опасный товар в контексте профессиональной журналистики».
В конце 80 – х. Томпсон опросил огромное количество людей, среди которых политические обозреватели, редакторы печатных изданий, представители власти, художники, писатели, кинематографисты… И в 1988 году выходит книга «Поколение Свиней». Это короткие репортажи, они острые, цепкие, обличающие. Здесь всё, что сотрясало мир и каждого человека в частности: коррупция, убийство китов, вопросы наркотиков во власти, продажные судьи, Рейган и Горбачев, Чернобыль, собачьи бои, тюрьмы, порноистерия. А за всем этим стоят журналисты, которые живут за счёт энергии от импульса всеобщего безумия. Об этом Томпсон не мог промолчать: «Половину своей жизни я потратил на попытки уйти из журналистики, но всё ещё барахтаюсь в этом низком ремесле, затягивающем хуже героина, странном, больном мире неудачников и пьяниц. Выберите любой день, сделайте групповое фото десяти лучших журналистов Америки – и вы получите памятник человеческому уродству».
Позже Томпсона пытаются упрятать в тюрьму по десятку обвинений. Это было уже в начале 90 – х, но ни одно из них не прошло в суде. Писатель оправдан. Последние годы жизни Хантер проводил на своей вилле «Сова». Он вёл рубрику в спортивной газете. Уже по традиции критиковал хозяев Белого дома. Говорил, что стесняется за своё поколение.
Конец игры
Томпсон говорил, что попробовал все виды наркотиков. Он употреблял галлюциногены до последних дней. Этот факт только усугубил острое мировосприятие Хантера, год за годом ему становилось всё тяжелей переносить действительность, он терял интерес к жизни.
20 февраля 2005 года застрелившийся Хантер Стоктона Томпсон был найден возле кухонного стола, на котором стояла печатная машинка с заправленным листом. В центре него лишь одно слово: “counselor” (англ. – адвокат). Литературные эксперты спорят, что же может это означать. Охарактеризовал ли журналист так себя или обратился к адвокату. Кто-то говорит, что ключ к сообщению кроется в бумаге – в машинку был вставлен бланк Фонда Четвёртой поправки – организации, которую поддерживал Томпсон. Четвёртая поправка в конституцию гарантирует неприкосновенность личности и имущества граждан. Сейчас всё это не так уж важно. Хантер стал отцом гонзо–журналистики, но вместе с ним она не умерла. Его последователи – это Джордан Кобос, Уильям Гудвин, Мэтт Тайбби, Алан Кабал. Томпсон говорил правду не только о других, но и о себе. Остроумный, сумасшедший, хитрый, нелепый – он поражал всех, кто встречал его на своём пути. По слухам, при жизни писатель не раз говорил, что хотел бы уйти в вечность с артиллерийским залпом, который развеял бы его останки. И если говорить о Томпсоне, то этот взрыв должен быть как землетрясение. Псих не умирает никогда.
Rolling Stone опубликовал эти записку, написанную маркером, спустя 3 месяца после смерти писателя, назвав её последними словами Акулы Ханта: «Футбольный сезон окончен. Нет больше игр. Никаких бомб. Никаких прогулок. Никакого веселья. Никакого плаванья. 67. Это на 17 лет больше, чем 50. На 17 больше, чем мне было нужно и чем я хотел. Скучно. Я часто раздражаюсь и злюсь. Нет радости ни для кого. 67. ну так давай действуй, старик. И расслабься. Это не больно».
