Однажды вечером мне стало скучно. В моей личной жизни был полный порядок, мне не хотелось ничего менять – просто стало скучно.
Регистрация
Есть еще вино в глубокой чаше,
И на блюде разное варенье.
Для чего вы обе мандарину?
Каждый вечер новую он хочет.
Н. Гумилев
Я — один из коренных жителей интернета. Мне 26 лет, я относительно состоявшийся человек. Не из тех, кому WoW и порносайты заменяют личную жизнь, но из тех, кто неспешную беседу по аське и чтение хорошего электронного манускрипта ценит больше, чем поездку на материально существующий шашлык. Веду уютный маленький блог общественно-политической тематики с правами на комментирование, открытыми только для узкого круга лиц. Блог не бьет рекорды посещаемости, но если я напишу, что моих идейных противников следует пороть на конюшне, они не смогут мне возразить.
В первый раз попыткой избавиться от скуки была регистрация на сайте знакомств.
В фаулзовском «Волхве» был один тип, недалекий малый, которого владелец таинственного острова пытался связать своими чарами и свести с ума, но тот оказался слишком большим тупицей, чтобы попасться — в отличие от главного героя, который видел, чувствовал и пропускал через себя так много, что одурачить его не составляло труда. Есть простаки, которые воспринимают виртуальность как прямое продолжение их привычного, мясного мира. Они верят, что подавляющее большинство логинов в сети — это живые люди, сидящие за своими компьютерами. Их можно разыскать, продолжить разговор в реале — жениться или подраться.
Мясной мир на всех нас, виртуальных, так или иначе повлиял. Он – как детская травма.
В мясном мире ты первым делом оцениваешь, каково социальное положение твоего собеседника, что к нему испытывать — презрение или зависть. Затем — какова его внешняя привлекательность, какое чувство доставать из загашника — собственного превосходства, ревности, или, может быть, это подходящий объект для сексуального влечения? Все это не имеет никакого отношения к тому, каков данный человек на самом деле. Что же касается сайта знакомств, он обладает всеми недостатками реальности.
Второй попыткой была форумная ролевая игра.
Меня привлекало в ней даже не то, что ты разговариваешь с личностями, которых не существует, и в своем реальном воплощении они могут оказаться кем угодно. Меня привлекало то, что реального воплощения у них может не быть вовсе. Я их никогда не встречу (даже если быть параноиком и думать, что кому-нибудь станет не лень вычислить мой IP, явиться ко мне на мою съемную квартиру и позвонить в дверь, велика вероятность, что я к тому времени уже — фррр, и сто лет как живу на другой хате, а то и в другом городе, и в бывшей моей квартире недоуменно смотрят в глазок и говорят сквозь цепочку: кто тут жил? Не знаем. Куда переехал? Понятия не имеем. Да не за что. И вам счастливо. А может быть, я сам это и говорю, потому что неизвестно кому дверь открывать — больно надо). Я их никогда не встречу, от них у меня есть только текст на экране, с текстом я и общаюсь. А те, кто их знает в их мясной ипостаси, может, удивились бы тому, что эти люди вытворяют онлайн. Мясной человек и созданный им образом соприкасаются совсем чуть-чуть, кончиками пальцев. Пока он набирает текст на клавиатуре, между им самим и его виртуальным образом есть связь, а отнял пальцы от клавиш — тут связи и конец.
Хочется самому попробовать так же пожить? Конечно.
Конструирование персонажа
Юность кончилась — и чудесно.
Вспомнить нечего — блажь одна.
Школьным играм цена известна,
Да и теперешним грош цена.
М.К. Щербаков
С форумными играми у меня было также несколько попыток, но поначалу все, происходившее на форумах, скользило мимо меня. Только последняя попытка попала прямо, извиняюсь, в сердце.
Первым моим персонажем был оборотень родом из Афганистана. Он был мусульманин, время от времени превращался в пса и испытывал глубокий комплекс неполноценности оттого, что вынужден становиться презренным животным. Мучиться оборотническими проблемами мне быстро надоело, хотя это был отличный повод перечитать Саади.
Вторым моим персонажем был сорокалетний бизнесмен, прожигающий жизнь на юге Франции. Хороший был человек.
Однако чего-то в них мне не хватало. Я не актер, мне чужая жизнь малоинтересна, для меня нет ничего веселее и занятнее своей собственной. С другой стороны, играть совсем уж самого себя тоже нет смысла. Но выход нашелся.
Я догадываюсь, что многие очевидные уродства моей психики родом из школы, а то и времен более ранних. Как гласит народная мудрость, если у мальчика в детстве не было велосипеда, а теперь у него есть Хаммер, то в детстве у него все равно не было велосипеда. Вот и способ убить двух зайцев: записаться на одну из многочисленных форумных игр «в школу», вернуться в свои 16 лет, но теперь, используя опыт и мозги взрослого непрошибаемого мерзавца, прожить несколько шестнадцатилетних дней по уму, во всем разобраться, успокоиться, стать лучше и социально приемлемее.
Тут как раз отпраздновали встречу выпускников. Было заметно, что десять лет, проведенные нами в школе, изуродовали нас гораздо сильнее, чем последующим десяти годам удалось нас осчастливить. Особенно страшно подумать о том, какой ад творится в душе наших бывших лузеров, которые почти все осели в Европе на гастарбайтерских правах; скоро тридцатник, ни постоянной работы, ни образования, — и в их принципиальной удовлетворенности жизнью я явственно слышу «все! равно! там! лучше! чем! у вас! уроды!» Прим.: все эти люди мне глубоко симпатичны.
На форуме все казалось безопасным. Мне нужно было создать вокруг себя такой же микроклимат, что был в школе: чтобы были те, которых стоило ненавидеть, и чтобы была любовь, недосягаемая, причиняющая бесконечные страдания. Да, это казалось совершенно безопасным, все равно что умереть понарошку. Жизнь – штука, несомненно, серьезная и страшная, но уж на форуме-то все заранее в приятельских отношениях: делить нечего, субкультура. Повраждуем ко взаимному удовольствию, повлюбляемся в щадящем режиме. Может быть, теперь, со взрослыми талантами, удастся даже склонить кого-нибудь ко взаимности и тем повысить себе самооценку.
По каким признакам я выбирал этих людей? Не знаю.
В интернете по нескольким фразам, как латинянин льва по когтям или палеонтолог динозавра по костям, узнаешь практически все о том, чем этот человек устлан изнутри. Видишь и недостатки, вплоть до самых черных (в жизни-то, если человек нам хорошо улыбается, то мы уже и лицо его разглядеть не в состоянии), видишь даже будущее. Чаще всего будущее страшно.
Игра
Не прихоть, а любовь крушит мне душу.
Чем кончится, что будет впереди – не знаю сам.
Ария Григория из «Царской невесты»
Игра сразу задалась. Объяект для влюбленности оказался выбран особенно удачно. Это было нечто максимально приближенное к идеалу.
Что касается самой истории любви – будучи пересказанной, она не оставит ощущения, что все происходило в виртуальном пространстве. Вначале возникла потребность видеть друг друга в сети каждый день, несколько раз в день. Периоды оффлайна с глядением на часы: нечего баловать, пускай как следует соскучится. Тем временем поднимали голову оффлайновые инстинкты: сходить в качалку, сделать бицепсы порельефнее, восстановить кубики на прессе. По крайней мере, попытаться. Оффлайновые знакомые удивлены: «классно выглядишь, подтянулся, глаза блестят... кокаин?» Но какое значение имеют оффалйновые знакомые. Их уже почти не слышишь, оффлайновых знакомых.
Затем – взаимные признания, чувство счастья. «Хочешь, я приеду?» Хочет.
Ложь в нашей жизни обычно огромна, так как всегда есть шанс налгать больше, чем прожить. Интернет предоставляет для лжи абсолютные возможности, тем самым страшно обесценивая ее. Какое дело человеку, который говорит с тобой электронными сигналами и вряд ли увидит когда-нибудь в жизни, до марки твоей машины. В интернете человек остается один на один с тем, что он собой представляет. У него больше нет тех счастливых совпадений или влиятельных родственников, благодаря которым он имеет хорошую работу, — теперь он располагает только теми повреждениями, которые эта работа оставила в его душе.
Однако ложь — вещество неоднородное. Без всякого интернета, будучи в своей реальной жизни как на ладони перед теми, кому лжем, мы лжем каждый день, и никто не может нас разоблачить. Кто из моих родственников сможет проверить, действительно ли я его «рад видеть», в самом ли деле мне «ммм, интересно!» посмотреть, как он отремонтировал свою дачу и истинно ли «с удовольствием» я созвонюсь с ним в конце недели. Чем большее место человек пытается занимать в моей жизни, тем больше лжи ему достается. Лжи, произносимой осознанно (побег, как говаривала Жанна д’Арк, — священное право каждого узника), или неосознанно (хорошо относиться к родственникам — мой долг, к тому же, в глубине души я их наверняка люблю; где-то очень глубоко).
В интернете мы все друг другу инопланетяне, потому и лжем как-то по-марсиански, без выгоды и не ради соблюдения приличий. Рассказываем какие-то невероятные истории: ради эффекта, ради реакции. Иной раз и понимаешь, что все рассказываемое тебе ложь, а сердце все равно сжимается. Ложь — это та же литература, она может быть так же прекрасна. Ложь в интернете — это роман, который пишется персонально для тебя. Об одних только чувствах в интернете нельзя солгать, бессмысленно. Если человек тебе не нужен и неинтересен, можно пожевать некоторое время «как дела, лови ссылку», но дольше дня-двух кто же станет такое жевать.
А теперь сказка заканчивается, и начинается интернет как он есть. С каждым днем меня все сильнее пропитывало и отравляло осознание того, что я ни на секунду не допускаю возможность действительно изменить свою реальную жизнь – то есть действительно приехать. Зачем? Цель достигнута. Мне было скучно вечером, а теперь по вечерам мне очень интересно. Чего же еще хотеть? А все эти «я хочу приехать» – это, конечно же, чистая правда, но не в мясной, а в той, онлайновой реальности. Ложь отравляла меня и мешала получать удовольствие от лжи. Более того, мне казалось, что визави мой так же эфемерен, как мои намерения. У него нет пола, нет тела, нет судьбы (кроме придуманной для меня в ходе беседы, явно ненастоящей: у меня, как у всякого отменного лжеца, очень тонкий слух). Это существо, которое я, несомненно, люблю очень нежно и очень боюсь потерять, питается немного электричеством, немного свежим ночным воздухом и чуть-чуть – моими обещаниями. Несомненно, какой-то живой человек стоит за всем этим, но, судя по умению произвести должный эффект, человек занимается сетевым флиртом уже давно, эрго таких как я у него – двое или трое, минимум. Может быть, восемь. Потом появились косвенные улики. Взаимные обвинения в неверности. Разрыв. Потом – «мне плохо без тебя» – «мне тоже». Воссоединение, но на этот раз уже ненадолго. Считаные дни. Потом – все.
Страдание
Поэтому быстро смеркается. Вечер обычно отлит
В форму вокзальной площади со статуей и т.п.,
Где взгляд, в котором читается «будь ты проклят»,
Прямо пропорционален отсутствующей толпе.
И. Бродский
После событий, которыми были одни только слова, наступает такое глухое молчание. Со всех сторон молчание. Страшное молчание в сети. Молчание вокруг, в реальности. Ка крассказать о том, что тебя убивает? Это ведь все равно что похороны тамагочи – курам на смех. Хочется взять кого-нибудь за пуговицу и рассказать, как все было, выпросить сочувствия – мне много не надо, мне совсем чуть-чуть. Но стыдно. Поэтому для приятеля и сослуживца создаешь историю о всамделешной возлюбленной, с которой безвременно расстались («нет, это не та, которую вы знаете, это совсем, совсем другая, да такой вот левачок...»). Приятель сочувствует, сослуживец кивает и думает: так тебе и надо. Однако утешение, добытое обманом, легковесно, и до дна души не достает. Поэтому берешь лучшего друга (с которым тоже несколько лет видишься преимущественно в сети, потому что он живет в другом городе, и в реале получается пересечься пару раз в год, не чаще) за виртуальную пуговицу и рассказываешь все как есть. Друг сочувствует. Хотя – «Это все, конечно, досадно, но ведь не смертельно. Интернет-с».
Между мясным и виртуальным существует маленький разрыв, логичное несовпадение, в которое затягивает, как в воронку. Виртуальное – это всего лишь одна полочка в твоей жизни, которая может стоять пустой, но может быть заполнена, если стало скучно. Ничем реальным нельзя пожертвовать ради чего-то виртуального, это глупо. Виртуальный человек – твоя игрушка, им можно пренебречь, можно пожертвовать. Но в эту игрушку будет неинтересно играть, если не относиться к ней хотя бы чуть-чуть серьезно. И тогда либо обрекаешь себя на страдание из-за того, что для твоей виртуальной игрушки ты – тоже плюшевый клоун, либо обрекаешь снова себя и вновь на страдание, но теперь уже из-за того, что твоя виртуальная игрушка воспринимает тебя всерьез, и поэтому начинает ненавидеть, а ненависть ты оказываешься готов принять из чьих угодно рук, кроме этих.
Обычно когда ругают хорошую вещь, это означает, что ею не умеют пользоваться. Это справедливо: вначале появляется классический костюм, и только потом рождаются люди, умеющие его элегантно носить. Родятся когда-нибудь и такие люди, которые будут счастливы в виртуальном пространстве.
