Социальный работник – это не два слова, это не высокая зарплата и совсем не престижное положение в обществе......
Сломанное запястье – это не конец света. Неприятное, но не запоминающееся событие, которому совсем не обязательно входить в жизнь каждого. Я почти со стопроцентной уверенностью могу заявить, что большая половина людей, чье внимание проскользнуло по этому материалу, не смогут вспомнить год, когда неприятно хрустнула кость, если с этим не связана какая-то история. Однако, посмотрим на эту ситуацию под другим углом. Взглянем на белый гипс блеклыми глазами старости. Совсем одинокой, совсем тихой. В команде слов происходит замена. Вместо «ерунды» на совестное поле жизни выходит новый, более сильный игрок и имя имя – беспомощность... В такие мгновения вы окажетесь абсолютно беспомощным, словно слепой, новорожденный котенок. Ни еду приготовить толком нельзя, ни одежду сменить, ни отправиться под душ. «Опять она сгущает краски?» - смотря на меня со своей стороны экрана спросите вы, иронично ухмыляясь. «Нет, - предвидя вопрос заранее, отвечу я, - просто, когда возраст становится все более почетным, намного сложнее поднять руку, повернутся, наклониться и т.д.». Что? Теперь проблема становиться яснее?
Меня всегда тревожило отсутствие в Украине любых социальных организаций, защищающих пожилых людей. Жизнь в нашей стране жестокая, как в африканских прериях – пока есть зубы будешь дышать, когда они выпали – тихо умирай, забытый всеми в своем темном углу, поскольку пенсии не хватает заплатить за коммунальные услуги. Это равнодушие не бросается в глаза, наверное, из-за каравана выборов – сие событие у нас едва ли не ежегодное, а потому слушая по телевизору пропаганду «политики для людей» о которых всегда заботиться только Литвин или рассматривая душещипательные социальные рекламы Юлии Тимошенко, волей-неволей поверишь, что «все ок», как выражаются герои американских боевиков, выпав из самолета. Только что у бедного спасителя-одиночки не «все ок», поскольку иметься в наличии две сломанные ноги , что у украинских одиноких пенсионеров все далеко от картины ,,,,,,,,,,,,,,,,,, Всегда врут, никогда не защищают. Я бы такую татуировку сделала на лбу каждой партии, но увы, депутаты неприкосновенны. У нас заботу о себе можно получить двумя способами – по крайней мере в Киеве – либо проголосовав за Черновецкого, либо подписав соглашение с одной из многочисленных религиозных сект, требующих в обмен на место в раю вполне земную обитель здесь.
Во Франции все по-другому. Эта страна, как и наша, полная проблем. Почему бы и нет? Европа – это совсем не чистый лист бумаги. На этой карте тоже множество клякс. И одинокие, покинутые старики здесь тоже есть и исчисляются они совсем не десятками, а сотнями. Однако, здесь тоже никто не кричит о проблеме, выставляя её напоказ. Но все же существует принципиальное отличие – тут, не рекламируя себя, эту неприятность устраняют.
Ассоциация «ADMR» живет социальной жизнью на протяжении 60 лет. На дверях одной из филий меня встретила надпись «Всегда улыбайтесь. Мы здесь, что бы помочь вам». Вообще, звучит вызовом любым неприятностям. Честно говоря, едва переступив порог, сразу теряешь настороженность – смесь офисной и домашней обстановки подкупает.
- В чем ваш секрет? - Спустя полчаса не выдержала я. Походив по трехэтажному офису, я никак не могла понять, почему нет криков, ругани, или хотя бы одного недовольного лица. Люди зарыты в бумаги по самые макушки, но все приветливо улыбаются, и совсем не потому, что молодая журналистка решила сунуть нос в их деятельность. Улыбаются так, что даже искры в глазах переливаются, что нельзя сыграть, подделать под качественную фальшивку.
- Наш принцип – жить как одна семья, - Мария пожала плечами, - социальная служба – дело тонкое, тут нет времени на скандалы или личные амбиции. Пока кто-то будет тянуть одеяло на себя, чья-то ситуация не усугубиться. Не находите, что это непозволительная роскошь? У нас много традиций – к примеру, видите, у нас много кабинетов? Однако обедаем мы исключительно в одно время – делимся проблемами, решаем все вместе. Это важнее, чем может показаться на первый взгляд, - говорит она вдохновленно, с верой в каждое слово, только что повисшее в воздухе, но мне этого мало. Сама я, давно познавшая силу красивых слов, желала увидеть работу ассоциации со стороны не офисного рабочего, а тех, кто помогает тем самым одиноким и брошенным. Мария колеблется, но все же соглашается утолить мое любопытство.
И вот шесть утра. Весело подмигивают друг другу звезды с холодного атласа, затянувшего небо. Здесь, в небольшом городке, они ниже, ближе, доступней. Переливающийся загадкой вечности смотрит надкушенный ноготок Луны на бредущую сквозь темноту к машине журналистку, которая кутаясь в множество шарфов, готовится заступить на свою социальную службу. Первое правило, давно усвоенное: хочешь работать на общество – забудь обо все. Любовь, дружба, семья, и даже сон с нормальным обедом всегда становиться призраками, фантомами, смеящимися над тобой. Эта временная примерка новой кожи не стала для меня сюрпризом и перенесла я почти армейский подъем без проблем. В эру кофе легко воспринимаются даже самые сложные вещи.
Однако, нет места ни философии, ни даже красивому узору холода, лежащему на траве, когда переступаешь порог. Тут царит отчаяние, одиночество, беспробудная тоска и ты идешь туда с улыбкой, преодолевая свои собственные эмоции, дабы подарить немного тепла и внимания. Завтрак или чистая одежка – это далеко не все, что нужно пожилым людям. Они хотят знать, что тоже кому-то нужны и потому, потирая умоляющие о сне глаза, игнорируешь себя. Ты входишь в дом, как сошедший с картины. Не больше, не меньше. И ситуация повторяется час за часом, дверь за дверью. Усталость, холод, недосып и даже желание пообедать – все где-то там, в далеком будущем, а в реальности только помощь, помощь, помощь. И это все наполняет радостью изнутри, не смотря ни на что.
Однако не все гладко для тебя. Пытаясь удерживать маску приветствия, впитываешь чужую боль. Каждая история из этих старичков трогает до глубины души -какая-то больше, какая-то меньше. Сложнее всего работать с людьми, в результате каких-то жизненный ситуаций, потерявших способность к движению или мышлению. Странно, но вот я, всегда подымающая руку «за» при звучании слова «эвтаназия» не единожды этой собственной рукой причесывала седые волосы, дабы как-то скрасить тяготы жизни уже не живущего, но ещё не умершего. Гуманность – это когда жить хочешь, жестокость – это когда жить должен. К примеру, одна пожилая женщина по имени Ками – в прошлом куттюрье, а сейчас – у неё нет сил даже вспомнить свое имя. Это ли честно? Хотя бы по отношению к ней? Нет, не честно – я отвечала себе сама и продолжала делать свое дело. Совсем бесполезное для обеих.
Социальный работник – это не два слова, это не высокая зарплата и совсем не престижное положение в обществе. Эта часы, когда ты совмещаешь в себе маму, няньку, психолога, уборщицу, какого-никакого повара и парикмахера. От дома к дому, изо дня в день. Эта работа, когда ты не имеешь права показать свое плохое настроение, не можешь сказать «нет». Не каждый из нас способен принять её на себя, однако жесткая необходимость диктует правила, а мы лишь выбираем стать как все, или помощь. Жаль, что наша страна не желает открывать глаза. Точнее, глаза открыты давно, крики звучат в голове каждый день, но ведь проще одеть солнцезащитные очки, и теша себя надеждой, что они скроют проблемы, идти по жизни, исповедую лишь одной правило «каждый сам за себя». Идти, не знаю, куда приведет эта дорога. Ведь, за поворотом всегда может ждать летящая на скорости машина, желающая превратить полного жизни человека в немощное создание, друзья от которого сбегут, будто их и не было. Задумайтесь, за что голосуете вы – за или против равнодушия?
