Моя собака бежит. Иногда поскуливая, рыча, рывок за рывком, но я не вижу дороги. А, может, плывет, движения плавные, будто в воде, расчесывает ил или нитки водорослей. Мой пёс спит.
Во всех словарях, трудах, энциклопедиях слова «воображение» и «фантазия» строго сопровождаются четкой границей: «…это свойство человеческого разума…».
Природа сновидений неизвестна, да и неизвестно, существует ли таковая. Поэтому у меня есть полное право предположить, что в какой-то мере сновидения соприкасаются с фантазией. Потому что, несмотря на объективное присутствие во снах пройденной реальности, мы видим и предполагаемую, то есть картины, оторванные от происходящего, абстрактные. Если фантазия действительно отчасти моделирует сновидения, то гипотетически животные могут фантазировать.
На мой взгляд, главный подвох в определении фантазии, это очень близкое соприкосновение творческого мышления с воспроизведением и комбинированием реальности, то есть работой с памятью. В.Вундт хорошо заметил, что фантазирование основывается на наблюдении, поэтому воспроизведение реальности фантазия не исключает, но оно должно носить творческий характер, то есть реальность обязана быть измененной. А что для этого нужно, для творчества?
Три кита воображения – это память, логика и способность моделировать, т.е. мыслить отстраненно от реальности. Животные обладают памятью, наличие логики и творческого мышления спорно, но много раз доказывалась локальная возможность их существования (условимся, что логика определяет и возможность моделирования, т.к. последнее основывается на причинно-следственных связях).
Известно, что мышление у животных построено на ассоциациях. Недавно выяснилось, что и причинно-следственные цепи они также могут составлять. Например, был проведен эксперимент, в котором крысам сначала включали свет, потом раздавался гудок и в миски накладывали корм. При первом же повторе опыта крысы после гудка сразу же побежали к мискам. На следующем этапе эксперимента в клетку к крысам поместили сам звуковой рычаг, тогда и явилось откровение: когда крысы сами нажимали на рычаг, и раздавался сигнал, они не бежали за кормом, но как только звук доносился независимо от них, они сразу начинали искать еду. Таким образом, работала не ассоциация «свет – звук – еда», а причинно-следственная связь, логика: звук, разносящийся благодаря самим крысам, не был следствием света, значит, еды не будет.
Поэтому мы с равной долей (не)уверенности можем считать, что звери (не)обладают логикой. Вопрос веры, получается.
Есть и дополнительные аргументы, имеющие не искусственную, «спровоцированную» природу, а естественную. Полагаю, что у зверей возможно и самосознание. Например, на ранних стадиях бешенства некоторые особи собак после вспышки гнева испытывают сильный страх, очевидно, от непонимания произошедшей ситуации, и даже стараются обезопасить от себя хозяина, убегая и прячась от него. Таким образом, собака не только осознает изменения в своем поведении, но и в какой-то мере моделирует/предполагает возможный рецидив в будущем. Еще способность зверей открывать двери: казалось бы, она основана на наблюдении, но если человек открывает дверь, условно говоря, одним приемом (дергает за ручку), то звери способны смоделировать весь алгоритм необходимых действий – прыгнуть, чтобы нажать на ручку, потом потянуть на(от) себя нижний – доступный для них – уголок двери. Хотя человек, во-первых, проходит оба этапа за один подход, то есть не разделяет действие на две ступени, и во-вторых, у животных здесь действует не ассоциативное мышление «нажать именно сюда, чтобы выйти», они понимают, что причина – открытая дверь, а следствие – возможность выйти. И исходят именно от этого умозаключения, а не от наблюдения.
Возможно, во сне мой пёс действительно плывет вдоль берегов Нила, отталкиваясь от боков крокодилов и дрейфуя с бегемотами. Возможно.
