/по поводу  рецензии Юстаса Исаева "Этот сладкий аромат греха"/



     За что бы вы ни брались, быть правильным, непогрешимым – не только безопасно, но  в смысле благ – доходно, выгодно. Когда вы крутитесь в низах  и о вас доложат, что, дескать, незапятнан, в большом и малом гнет правильную линию, то «дяди на Олимпе» могут двинуть вас наверх. Одним махом меняется судьба: из пресмыкателя, червя, по сути дела, сразу же стартуете в начальство. Позвоночник мало-помалу распрямляется, в гортани голосистость взамен холопской хрипотцы… на тех, кто ниже чином, смотрите  с прищуром.
    Ну а если вы в литературе, катаете нетленку ночи напролет?  
    Думаю, что ловкий моралист будет не в накладе. Кто из редакторов журналов откажет в публикации борцу за нравственность? 
    Господин Исаев, дорогой мой праведник,  давший мне расширенную отповедь, скажите без ужимок, будут ли у этого борца-писца читатели? Какую сферу, какие коридоры он в состоянии исследовать до донышка?
    Выньте-ка из своей рецензии высокие слова, весь громкий пафос, все, что наспех оформлялось под «гражданское звучание». И внимательно вглядитесь, что в остатке. Если есть чутье (а его подобие присутствует у тех, кто пишет), то, несомненно, хоть и стыдливо, про себя, но скажете: «Увы, не Цицерон… и даже не Белинский». Кстати, первый несколько фальшивил, но аргументы подбирал железные. «Патриотические слюни» у второго оправданны страданием. Совестливый классик, в отличие от Мережковского, не получил ни благ, ни орденов. Говорить на высокой ноте  ему пристало: его удел – чахотка.  А когда он толковал писания других,  строил борзописцев по ранжиру, то утруждал себя прочтением. 
Выхватывать вторичные цитаты  прямо из рецензии, передергивать и ловко тасовать под  «общий смысл» – прием не критика, а шулера.
    «Общество, погрязшее в пороке», «поломанные судьбы», «наркомания, неспособность рожать» – эти фразы-штампы помнит каждый. Я тоже  не забыла. Но я (такая у меня натура) стесняюсь публично  их произнести. В любой гимназии  такого лектора поднимут насмех. 
    Что же касается  сохранения этноса как вида – об этом разговор особый. Мне кажется, «залог выживания» не столько зависит от соблюдения запретов, которые отжили, сколько от наличия ресурсов и справедливого их распределения. Мудрые шаманы, настоящие вожди племен об этом никогда не забывали.  
    «Сферы параллельные» находятся не в Африке. Будь то Москва, губернский центр или провинция – весь  букет по веточке подбирается с согласия властей. Не секрет, что многие из ярых бичевателей, толмачей «моральной чистоты» спускаются туда, чтобы найти усладу.
Теперь о пользе для России, за которую болеет Юстас.
     «Польза России» будет прирастать тогда, когда держава не отринет от себя ни разуверившихся (у них есть и были основания), ни заблудших (они не сами заблудились), ни страждущих о хлебе или стенающих в неволе из-за решения неправого суда. Им бы немножечко сочувствия, их бы немного поддержать, когда им туго… 
     Приторно-праведная проповедь, кем бы она ни была оглашена – школьным учителем, дьячком с амвона, бонзой, облеченным властью, наносит обществу непоправимый  вред. И своей топорностью (звучные слова без смысла), и своим  лукавством. Всю троицу – учителя-начетчика, который нам талдычит прописные истины, святошу, которого миряне уличали в несоблюдении поста или в грехе с послушницей, чиновника-хапугу, который  призывает затянуть потуже пояса, мы, как будто, слушаем, но, разумеется, не слышим. Природа нас оберегает…
     Не дойдут до сердца и неуемные сентенции писателя, где через слово, как свист бича, –  «развратники», «моральная преграда», «сохранение России». Радетель, непримиримый государственник… ленту бы через плечо, но  что там, углубившись, почерпнешь?