И оба сошли где-то под Таганрогом… 

Строчка из задорной комсомольской 

песни, написанной языком социально

близкого советскому человеку

товарища Эзопа. 

 

 

В Таганроге, городе вечно живых персонажей Антон Палыча, сошёл я один, а служивый «в синей форменной фуражке» остался на границе бдеть государственные интересы, то есть – не мои… 

 …Так «исторически сложилось», что когда-то был совдеповский союз нерушимый, люто гнобивший своих граждан и рикошетом наводя трепет на остальную вселенную. Уважали - все поголовно. А как не уважить, если «красную кнопку» нервно и демонстративно подбрасывают у тебя перед носом, жонглируя, как пионер дымящейся картошкой из костра.

 Мужчины в порядке  живой очереди передавали из рук  в руки символ «национальной» гордости, - АКМ имени Шмайсера, и бдительно охраняли себя от врагов. Враги, если их ловили, оказывались, как правило, из местных. В основном – из гнилой и очень творческой интеллигенции. В принципе латентными врагами были практически все поголовно, ибо, как минимум, не уважали старых маразматиков при власти и травили о них анекдоты. А это уже – мыслепреступление со статьёй. 

 Немалая часть  вооруженных мужчин с Трезоркой  на шнурочке была круглосуточно занята патрулированием этого всего добра по периметру. То, что находилось внутри колючки, не взирая на национальность, вероисповедание и широту с долготой, называлось родиной; эстонцы с таджиками были братскими народами до мозга костей – не отличишь. Попытка ускользнуть от родины каралась, как говорил один персонаж Подеревянского – «Тут же!», - от поражения в правах до стрельбы на поражение.

 Родиной гордились, к врагам же испытывали сложное чувство из смеси презрения, ненависти и зависти. Эти три чувства причудливо дробились и меняли пропорции, как в калейдоскопе, в зависимости от того, на какую страну был наведен окуляр. При чем единственным рационально обоснованным чувством была зависть.

 Разом все три чувства были неотделимы друг от друга, как разноцветные слои в мармеладке, и сложно было определить, какое из них послужило первичным питательным бульоном для взращивания другого. Это своеобразие отметил ещё де`Кюстин, но внутри периметра, слава Богу, его крамольные книги в библиотеках почему-то не попадались, поэтому сложными ментальными самокопаниями никто особо не заморачивался. Фраза «меньше знаешь – крепче спишь!» имела очень буквальный, я бы даже сказал - витальный смысл.         

 И вдруг в один момент рухнул этот шедевр монументальной казарменной архитектуры, при чем не от массового всплеска чувства собственного достоинства или – Боже упаси – свободомыслия у подозреваемых, которые сами себя, смешно сказать, называли  – товарищами, а из-за элементарной невозможности отоварить мужикам талоны на выпивку и закуску, а дамам-с – на мыло и порошок. Именно так – когда довели безропотную биомассу до полной нищеты и голода, когда очередь за дрянной по качеству жратвой – любой! – легко и мгновенно достигала полтинника и дальше просили не занимать, а в самих очередях энергичность добычи пайки достигала такого накала, что дамы (я - свидетель) тупо вытаскивали друг друга из очереди за волосы, когда шахтеры вылезли из шахты и немытыми уселись посреди площади перед кемеровским обкомом ка-пэ-эс-эс, колесо, перемоловшее ум, честь и совесть многих наций и народов с последующим наглым присвоением себе этих качеств, нехотя, со скрипом, начало останавливаться.

 Возможно, где-то общее настроение было и более радостным, но во всяком случае в Таганроге на тот момент картина была именно такой, и свидетельство тому – оставшиеся в качестве сувениров не отоваренные талоны на предметы витального уровня потребности и воспоминания о том, как мужика реально затоптали в очереди за водкой. В общем, развалилась эта помесь КПЗ с коммуналкой, и слава тебе, Господи!

 Все обратили свои взоры, полные надежд, меркантильной любви и аналогичных требований на вчерашних врагов – Италию с Германией и прочие Испании с Франциями – когда же вы, урюки, откроете нам границы во все стороны, дадите работу (мы ведь такие же европейцы, как и вы, шо не ясно?), подбросите хавчика (можно и слегка просроченного), машин бэушных из фатерланда, ну и что там ещё у вас лишнего, что можно тут впарить вчерашним товарищам. Так появились «бутики недорогой одежды из Европы» с вездесущим представителем деколонизированной Африки за прилавком. И когда этот афро-европеец со словами «Эй, брат!» бесцеремонно хватает меня за рукав, моя фантазия тонкого «эстета из Ростова» рисует перед глазами дивную картину – как гармонично он смотрелся бы на белом фоне бескрайних хлопковых полей, напевая, без отрыва от производства, знакомую ритмичную мелодию из бразильского телесериала…

  А эти, которых мы еще вчера презирали-ненавидили, непонимающе смотрели в нашу сторону и не могли догнать, что здесь происходит. Почему вон те, с Трезоркой на привязи, так вопят об открытой Европе, а в это время пальчики привычно вяжут макраме по периметру, и почему два (!) паспорта на руках, - внутрь и на экспорт, и это при том, что у всех реальных пацанов целые веера этих паспортов плюс недвижимость на вражеской территории. И почему количество запретительных документов, регламентирующих передвижение внутри себя или на «братской» территории тихонько возрастает и даже превращается в документы строгой отчетности.

 Это они просто не в курсе, что слово «гражданин» в голове экс-совка рефлекторно и сиротливо тулится к слову «начальник». Если государство устами «начальника» в чей-то адрес озвучивало термин «гражданин», то это означало одно: человек из пассивного подозреваемого превратился в активного, и «родина» всеми своими внутренними органами может в любой момент больно, с нанесением увечий, полюбить его в противоестественной форме. У нас ведь «гражданин», ежели без «начальника», это – промежуточное состояние между «товарищем» и «заключённым». «Гражданин», это – «пройдемте» и «документы». От этого слова вздрагивали и напрягались. Никому не хотелось быть гражданином. А посему никто им и не был. Я бы даже сказал так, что основу «гражданского сообщества», учитывая специфику восприятия термина, во времена совка составляли, в основном, обитатели СИЗО.  

 …Так «исторически сложилось», что у меня в России, на Дону, есть родственники. Каждый раз, когда я туда еду, меня ожидает тонизирующая встреча с властями на границе. Меня ожидают дебильные вопросы, строгие взгляды и интонации. Каждый раз мне дают понять, что моё пребывание в вагоне, следующем через границу, уже есть фактор весьма подозрительный, а то, что у меня ничего крамольного не нашли, еще ни о чем не говорит. Бывает такое, что вертухаи не поднимают спящих с требованием показать содержимое ящиков нижних полок, и пассажиры с некоторым недоумением переглядываются – непривычно. Принципиальной разницы в методах работы с «клиентом» между украинскими и российскими службами на границе нет. Здесь – как повезет. Нормальные люди могут попасться с обеих сторон условной пунктирной черты. Какое-то время украинская контора выгодно отличалась при пересечении границы автотранспортом. Там была служба единого окна, куда сдавались все документы, и человеку не приходилось бегать по разным конторам. Сейчас - не знаю.

 Что касается железной дороги, то уже второй раз подряд конкурс в номинации «Сделаем из пассажира подозреваемого» выигрывает Украина. И оба раза по одному сценарию – борьба за нравственность. При последнем пересечении границы я, похоже, вообще сорвал джек-пот… 

 Пустое купе. Я  – единственный пассажир. Настроение сонно-безразличное. На столике книга и прочие несущественные мелочи. Входит молодой человек лет тридцати. Не представляется. Бегло оглядев полки, переходит к вопросам. У нас происходит следующий диалог.        

- Куда едете?

- В Таганрог.

- Цель поездки?

- Отдых. 

Смотрит на рюкзаки. 

- Спортивный отдых?

- Я бы не сказал. Быстрее – алко-релаксационный. А спортивным он станет, если мы в сам процесс введем соревновательные элементы.

- Отвечайте по  существу.

- Какую часть полученной  вами информации вы считаете  несущественной? Это – во-первых. А во-вторых: на сколько вот этот детальный допрос о методах моего отдыха согласуется с вашей юрисдикцией? Я что, на допросе?

- Вы что, считаете  себя самым умным?

- В каком смысле?

- Вам представитель  власти задает вопрос, а вы  не хотите отвечать.

- Я вам ответил.

- Отвечать нужно ясно и конкретно. Как вы намерены отдыхать?

- Бухать с друзьями.

- В смысле?

- Абсолютно бессмысленно. У меня товарищ – подводник со стажем, кап-раз, ему уже осмысленность ни к чему. Он помнит слово «шило», и нам этого достаточно для полноценного обсуждения любых тем, включая розовый период в творчестве Пикассо.

- Вы что, алкоголик?

- А это уже что, - фактор, препятствующий пересечению границы? Тогда скажем так: я лечусь, активно экспериментируя с объёмом, градусом и цветом, одновременно комбинируя с закуской.

- В поезде употребляли? 

- Не с кем.

- А то что, употребили бы? С собой везете?

- Да.

- Покажите. 

Вытряхиваю содержимое одного рюкзака, в котором было сухое инкерманское. Власть перещупала шмотки, начала тщательно изучать бутылки.  

- Новые вещи везёте? Куртку, на пример.

- Нет. А что,  это тоже запрещено? 

Оставив вопрос без  ответа, перебрасывает вываленные вещи. Поворачивается ко мне. 

- Ноутбук есть?

- Да.

- Покажите. 

Вытряхиваю содержимое второго рюкзака. Берет в руки вывалившуюся упаковку с болванками. 

- Что на дисках?

- Ничего.

- На ноутбуке есть  порнография или сцены с насилием?

- Нет.

- А открыть?

- Что открыть,  ноутбук? Во-первых, у меня там  коммерческая информация. А во-вторых, я пароль забыл. Помню только, что восемь знаков, из которых три буквы. А что, разве частная жизнь уже не охраняется законом?

- Запрещены порнография и сцены с насилием.

- На своём ноутбуке? Кем?

- Верховной Радой. 

- И что, может эти уроды теперь дали вам право без санкции устраивать шмон моего ноута? 

Служивый заинтересованно  оживился. 

- Это кого вы  называете уродами?

- Депутатов Верховной  Рады, кого еще. 

И тут звучит такое знакомое слово с соответствующей металлической интонацией. 

- ГРАЖДАНИН, вы  что себе позволяете? Вы понимаете,  что это оскорбление властей?  Можно и с поезда снять. 

- Это не оскорбление, а моя гражданская оценка результата деятельности этих самых властей.

Служивый в некотором  недоумении. После короткой паузы спрашивает.

- А вы кем работаете?

- Извините, а каким боком вас это касается? Вам очень хочется предпринять какие-то действия, утверждающие вашу власть надо мной, но вы пребываете в сомнении – стоит ли? И правильно сомневаетесь. Ибо попытка взломать ноут или высадить меня с поезда будет витиевато описана минимум на двух сайтах. Плюс соответствующая фото-сессия. А дальше мы так и будем общаться – через прессу, с протоколами изъятия у меня на руках. Естественно, что до момента наступления полной сатисфакции мы превратим это действо в сериал на подобии бразильского телемыла.

- Вы что, журналист?

- Можно и так  сказать.

- А удостоверение  есть?

- Нет.

- Ну а чего же  тогда пальцы веером делать.

- Во-первых, я пальцы  веером не делаю, а объясняю  логику и последовательность  своих действий, если вам действительно уж очень захочется влезть в мой компьютер. Статью вам я в любом случае посвящу, вопрос только - в каком ключе она будет написана.

- Это что, серьёзно? В смысле статью?

- Даже не сумливайтесь!

- И что вы там  напишете? Типа то, что мы сейчас говорили? Тогда пишите все, что говорили тут про депутатов. А я посмотрю. И учтите про ответственность за клевету.

- Учел. Клевету гарантирую, ответственность – нет. А про депутатов – обязательно. Какой смысл писать о шурупе, если не вспоминать отвертку.

- Так чё, серьезно  статья будет? А где?

- Вас сомненья  грызут? Я сомнениям этим не рад. Вот адрес, заходите.

- Что это – «Дурдом»?

- Ну, типа – да. Глянете, кстати, что там наши умельцы в фотошопе с депутатами делают. Никакой порнографии, чистая эротика. Вам понравится, обещаю. Так что, может фотку на память? И статью назовем типа «Берегущие родину от пассажиров» или «Будни вагонного сыска».

- Не надо меня фотографировать. – помолчал немного – Я действую строго по инструкции. Нас инструктируют.

- Нешто мы не  понимаем! Таможенники – люди  полезные, пассажиры – другое  дело. И кто такую сволочь только  в вагоны пускает! Но здесь - как в том диалоге из «Убить Дракона» - «…учили всех, но ты почему-то стал лучшим учеником». И вытряхивать все вещи, устраивать этот тотальный шмон – давно такого со мной не было. Кстати, хочу задать вам вопрос.

- Да?

- Вы в Европу  ездили?

- Ну, ездил. А что?

- А таможенники  с вами там так же разговаривали, как вы с нами?

Молча сидим какое-то время. Потом он сухо произносит: «Счастливого пути», встаёт и выходит из купе. А я уже внутренне готовлюсь к встрече со следующей партией блюстителей государевых интересов.  

 П.С. Все, что написано в этой статье – ложь и клевета. Всякое совпадение с реальными персонажами считать злобным, циничным и преднамеренным. 

 П.П.С. Кстати, кто увидит случайно пробегающего мимо депутата без охраны – дайте в рожу, что ли. А с меня – пиво.