Верхушка затопленного во время наводнения индуистского храма в индийском городе Варанаси кажется маяком в море неизвестности. Мой корабль "клюнул" на этот странный знак мгновенно: фотография Олега Грицкевича, победившая в международном фотоконкурсе "Самые удивительные фотографии National Geographic", магнитом приковала внимание, словно я на секунду оказалась в сердце цветка под названием Индия.
- Варанаси (древнее название - Бенарес), где был сделан этот снимок, называют городом смерти, - рассказывает Олег. - В это священное место многие индусы приезжают, чтобы умереть. Считается, что если человек закончит путь здесь, он достигнет состояния "мокши", его душа больше не будет перевоплощаться, он выйдет из колеса Сансары, круговорота бытия и перерождений. Кстати, над водами Ганга в Варанаси был развеян прах Джорджа Харрисона из легендарного The Beatles.
В Бенаресе я был трижды, и всякий раз складывалось впечатление, что я путешествую на машине времени. Улочки многомиллионного города напоминают средневековый лабиринт, заблудиться в котором – проще простого. Первое время, когда не было с собой GPS-навигатора, я брал мел и ставил крестики на стенах домов, как в сказке из "Тысячи и Одной ночи", – чтобы не промахнуться с поворотом. В этом городе очень сложная энергетика – тысячи людей на узких улицах, керосиновые лампы, крысы, трупы, миллионы звуков, вонь и запах благовоний.
- А как вы сняли этот затопленный храм?
- Я стоял на балконе гэст-хауза, откуда был виден храм. И вдруг, неожиданно включили свет. Я воспользовался этой ситуацией, взял фотоаппарат, штатив и сделал кадр. После этого у меня возникло непреодолимое желание искупаться в Ганге. До этого я только омывал в священной реке ноги и лицо. Но тогда почему-то решил искупаться полностью. И на следующее утро я так и сделал, разделся, зашел в Ганг и поплыл к этому храму. Увидев меня, индусы начали снимать на мобильные телефоны – "белый человек" в Ганге для них необычное явление. После заплыва со мной ничего не случилось, более того, фотография из Варанаси победила в престижном конкурсе. И еще одна мистическая деталь – на этом храме есть желтый прямоугольник, а желтый прямоугольник является логотипом National Geographic…
- Вы много путешествуете по Азии. Можно сказать, вы живете вместе с ней...
- Интерес к Азии появился еще во время учебы в медицинском училище. Отец моего друга был знахарем, а в те времена (конец 80-х) нетрадиционная медицина была запрещена. У этого человека было много книг по йоге, восточной философии. Я был активным читателем этой "подпольной" (в буквальном смысле - сотни книг были спрятаны под паркетом) библиотеки. Можно сказать, что те книги стали первым шагом к моему знакомству с Азией.
После того как железный занавес вместе с Советским Союзом пали, мне удалось осуществить свою мечту – съездить в Тибет. С тех пор я неоднократно возвращаюсь в Тибет и ежегодно езжу в Азию. Почему? Сложно ответить. Здесь совокупность многих факторов: философия, духовность, люди, для которых материальные ценности второстепенны, необычайной красоты природа.
- Расскажите о самом сложном испытании в Тибете.
- Расскажу о самом сложном в моральном плане. Однажды в северо-восточном Тибете я побывал на площадке так называемого "небесного захоронения". На местном языке подобные места называют "джатор", что значит "давать милостыню птицам".
Тибетцы исповедуют буддизм и верят, что тело после смерти - всего лишь пустой сосуд. И чтобы оно попросту не разлагалась, лучше накормить им птиц. В Тибете существует пять видов захоронений. Весьма распространенное в европейских странах захоронение в землю там практически не встречается. Тибетцы считают, что земля над телом препятствует дальнейшему пути души, и ее реинкарнация становится невозможной. Более предпочтительна кремация - когда тело предают огню. Но это дорогой ритуал - на тибетском плато выше 3 км не растут деревья.
Иногда погребение чаще всего сводится к сбрасыванию тела в реку. Наиболее продвинутых в религиозном отношении святых тибетцев замуровывают в стены храмов, а внутри сооружают для них своеобразные гробницы. Но наиболее распространено так называемое небесное захоронение. Труп выносится на высокую гору, где камнями, топорами и ножами дробятся мышечная масса и кости умершего, а затем в дело вступают грифы и орлы, которые растаскивают останки. Иностранцам не разрешается смотреть на подобное захоронение. Несмотря на то, что официальные власти стараются искоренить и запретить этот обычай, множество тибетцев уходит в последний путь именно таким образом.
Тибетцы задали миру еще одну загадку. Оказалось, что после смерти кости религиозных деятелей приобретают различные цветовые оттенки, в то время как у обычных людей они белые либо желтые. Кстати, цвет костей является своеобразным мерилом вклада в буддизм умершего человека.
После того как я сделал в Амдо, на площадке "небесного захоронения", несколько снимков, началась сильная буря, и мой старый фотоаппарат больше уже никогда не работал. А я до сих пор избегаю подобных мест.
- В своих фотоработах вы много повествуете о людях Азии....
- Да, они в корне отличаются от нас. Можно сказать, что если западный мир идет по пути Аристотеля, то жители азиатских глубинок в своем большинстве выбрали путь Платона, путь духовности, чистоты и просветления. Им даже деньги не всегда нужны. Помню, мы рассчитывались за лошадей... таблетками анальгина или этикеткой от куртки-штормовки, потому что люди отказывались от денег – не знали, что с ними делать.
Люди высокогорных районов Азии... Они могут понять тебя без слов. Помню, как-то в южных Гималаях мы долго искали под проливным дождем в горах верный путь и случайно набрели на жилой дом. Хозяева приютили нас, и мы сутки напролет общались с этой семьей жестами. А наутро, когда дождь закончился, они показали верный путь.
А однажды ночью, когда мы с другом, обессиленные, сутки спускались после восхождения на гору, перевала в 5600 м и двадцатикилометрового плато на высоте 4500 (опять же, дело происходило в Тибете), навстречу нам раздались пронзительный лай собак и ружейные выстрелы в нашу сторону. Мы выключили свои альпинистские налобные фонари и бросились в кусты. К нам подошел человек с ружьем, мы закричали ему "Та-щи-дэ-ле!!!", что на тибетском означает "Здравствуйте". Человек опустил ружье, взял наши рюкзаки, молча привел к себе в палатку из шкур яков с открытым очагом, показал место для ночлега, напоил горячим чаем, а наутро дал лошадей, чтобы мы доехали до ближайшей деревни.
- Азия сравнима с музыкой?
- Да, и это не просто красивый образ. Однажды я с другом и местным проводником переходили безлюдный перевал, в 30-40 километрах от ближайшего жилья была непогода, на земле лежал глубокий снег. И вдруг я услышал чье-то красивое пение, которое как-то перемещалось по часовой стрелке вокруг меня. Я спросил у проводника, слышит ли он музыку. Однако тот в недоумении пожал плечами. Тогда я спросил у своего приятеля, слышит ли он мелодию. Кирилл сказал, что да, слышит, и даже напел мне – оказалось, мы слышим один и тот же мотив. Что это было – вряд ли кому-то известно.
Екатерина Морголь, OPEN.BYhttp://news.open.by/culture/41756
Оставьте свой комментарий